Как свидетельствуют источники, «12 марта 1169 года Владимирский князь Андрей Боголюбский взял Киев»… Событие, прямо скажем, беспрецедентное – ещё ни разу в предыдущей истории великокняжеский престол не был взят копьём! Да, князья постоянно воевали между собой – и в первую очередь, за право владения матерью городов Русских – но мы читаем то: «князь такой-то выгнал князя такого из Киева», то: «киевляне выгнали князя»… одним словом, беспорядки бывали – но город никто не осаждал. И тем более – не штурмовал. Между прочим, такое сомнительное «первопроходство» не помешает Андрею через столетия стать святым благоверным князем… Но – по порядку.
Киев, к тому времени существенно подрастерявший своё значение, всё же единодушно признавался главным городом – и по традиции (именно киевский князь именовался Великим); и по месту пребывания митрополита и центральных храмов. Отец Андрея, небезызвестный Юрий Долгорукий, домогался Великого княжения всю жизнь – и преуспел даже дважды… правда ни разу не удержался и пары лет. А вот сын совершенно спокойно уехал в свой Владимир – и занялся его обустройством. (Между прочим, Андрей даже попытается организовать себе отдельного митрополита – но потерпит фиаско).
Между тем, на Киевский стол сядет Мстислав Изяславич – сын постоянного антагониста Долгорукого. Любопытная деталь: матушка его звалась Агнесса, историки возводят её к Гогенштауфенам – так что действующий киевский князь приходился роднёй Фридриху Барбароссе! Что касается Андрея Боголюбского, то имя его родительницы не сохранилось, но известно, что она была половецкой княжной.
…Итак – киевляне, как будто, Мстислава любили; а вот другие князья – не очень. Сдаётся, дело тут в недавних походах на половцев – историографы преподносят их как большие победы, опираясь на восторги летописца: «Вложил Бог хорошую мысль в сердце Мстиславу»! Мысль и впрямь была годная: князь с киевлянами и прочими несколько раз прошлись по половецким владениям, нещадно их разграбив, – а вот добычей с союзниками он, похоже, поделился как-то неправильно… Князья затаили обиду – а тут ещё новгородцы в очередной раз попросили кого-нибудь на княжение – и получили Мстиславова сына, Романа…
Такое усиление нелюбимого Великого князя Киевского вызвало озабоченность родственников. (Заметим, абсолютно все наши тогдашние правители приходились друг другу, как минимум, двоюродными братьями!) Сколотилась коалиция аж из десяти князей (не будем утомлять себя перечислением имён и владений) – Андрей стал одиннадцатым; не совсем ясно, был ли он главным заводилой – но старшим назначили его. Важная деталь: сам он никуда не поехал – и назначил командовать сына, по совпадению – Мстислава. Прямо скажем – необычное дело для времён, когда князья рубились во главе своих дружин. (Андрей, по молодости, – тоже).
Вразрез с традицией шёл и военный поход в начале Великого поста – конечно, по замёрзшим рекам передвигаться сподручней, но князья явно спешили. Почему? Неясно. Так или иначе – огромное войско подошло к Киеву. Великий князь не только не получил помощи от немногочисленных союзников – вдобавок, его бросили чёрные клобуки (этот загадочный «тюркоязычный народ» состоял тогда на киевской службе, и играл заметную военную, и даже политическую роль).
Надо сказать, появление чьих-нибудь армий под стенами было для киевлян делам относительно привычным – но вот сами они повели себя вопреки обыкновению. Раньше горожане просто вышли бы навстречу, и предложили княжить сильнейшему из претендентов – на сей раз ворота остались закрыты. Киев решил биться!
Шансов, разумеется, не было никаких – город пал на третий день. Подробности штурма нам неизвестны, но «Мстиславу изнемагающу в граде» (и когда успел?..) пришлось бежать – вроде бы, его уговорила собственная дружина…
…А сама, видимо, осталась погибать – поскольку, ворвавшись в город, захватчики устроили погром : «И весь Кыев пограбиша, и церкви, и манастыре за три дни, и иконы поимаша, и книгы, и ризы…» Итак, город был отдан на классическое трёхдневное разграбление – причём захватчики жгли церкви, а жителей убивали – и уводили в полон!
Жуткая и немыслимая ситуация – войска русских князей разоряют собственную столицу, и грабят православные храмы, включая Софию! Как не понять историографов, которые сомневаются: а то ли нам рассказывают летописи?..
…Дальнейшее тоже может показаться странным – Андрей Боголюбский не приедет на пепелище, чтобы объявить себя Великим князем, и останется в своём Владимире; коалиционная армия передаст Киевский стол его младшему брату, Глебу – и отправится домой «с честью и славою великою». Впрочем, уж если искать в происходящем логику, то она именно такова – целью похода было не вокняжиться в Киеве – а унизить его, обосновывая тем самым собственное Великое княжение! Можно сказать, что именно в этот момент произошёл раскол Руси на Южную и Северную…
PS: Буквально на следующий год Мстислав соберёт армию и выгонит Глеба… но вскоре умрёт. Значение Киева будет неуклонно падать – вскоре ордынские ханы уже станут выдавать ярлыки на Великое княжение Владимирское… Впрочем, это – совсем другая история.
Вложения
__________________
Дайте мне еще шампан бокальского))))
Итак, 30 декабря 39 года родился Тит Флавий Веспасиан – десятый император Рима, которого люто ненавидели практически всю сознательную жизнь (кстати, даже по тем суровым временам недолгую – Тит не дотянул до сорока двух… при том, что, вопреки традициям, в могилу его свели не яд или кинжал – а болезнь)… так вот – за каких-то два года своего императорства Тит сумеет расположить к себе абсолютное большинство подданных! Римляне его буквально обожали – и это обожание отнюдь не улетучится на другой день после похорон! Более того – спустя века обретёт вечность в опере Моцарта «Милосердие Тита»… Но – по порядку.
Отцом Тита Флавия Веспасиана был… Тит Флавий Веспасиан – тот самый император, который введёт тариф на посещение бесплатных ранее общественных нужников – а в ответ на упрёки тёзки-сына, сунет ему под нос монету со знаменитыми словами: «Деньги не пахнут!» Чтобы не путаться, историографы зовут папу Веспасианом, а наследника – просто Титом. (Кстати, он, впервые в римской истории, действительно тихо-мирно унаследует трон).
Детство и юность нашего героя выпали на непростые времена – но для семейства Флавиев всё сложилось на удивление сносно! (Как мы помним, Веспасиан имел неосторожность задремать под декламацию Нерона – но головы не лишился, а вскоре был отправлен усмирять Иудейское восстание). Тит, успевший повоевать в Британии и Германии, выехал вдогонку...
…Первая Иудейская война – тема большая и отдельная… для нас же важно, что именно она стала для обоих Флавиев трамплином к престолу. После убийства Нерона, в Риме настал «год четырёх императоров» – одним из них легионы провозгласили Веспасиана… и как раз ему повезёт сначала пройти в финал – а затем и вынести последнего конкурента! (Надо сказать, всё случилось помимо воли главного бенефициара – и Тит сыграл в этой истории не последнюю роль! Именно его отец послал, было, в Рим с поздравлениями первому из этой «четвёрки» – но, прознав, о смуте, преданный сын никуда не поехал, и начал успешно интриговать в пользу Веспасиана-старшего)
Таким образом, в 69-м папаша (а годков ему и впрямь было немало – под шестьдесят!) уедет править – а беспокойную Иудею оставит на сына. Именно Титу суждено будет поставить заключительную (и невероятную по кровопролитию!) точку в этой войне, практически, сравняв с землёй Иерусалим. Не успев перевести дух, он отправляется к отцу. (Многие полагали – для того чтобы немедленно старика свергнуть! Но ничего подобного не произошло).
Отпраздновав победный триумф, Тит становится фактическим соправителем – на протяжении десяти лет он занимает целый ряд ответственных должностей, и даже зачастую действует именем императора. (Тот был не против – похоже, они вообще неплохо ладили). А вот общество волновалось – главным образом потому, что отпрыск, в качестве префекта преторианской гвардии, беспощадно гонял (а в основном – попросту вырезал) всех, кто казался ему хоть в малейшей степени инакомыслящим…
(Возможно, тут сказались впечатления от Иудейской кампании – кстати, с этой провинцией была связана и ещё одна причина нелюбви Рима к наследнику… Имя причины – Береника, иудейская царевна, дочь Ирода Агриппы (между прочим, большого приятеля Калигулы – не к ночи будь помянут). Тит был настолько привязан к этой даме, что римская знать резонно опасалась повторения истории Цезаря и Клеопатры. (Как мы помним, тот вполне серьёзно собирался на египтянке жениться; вполне возможно, отчасти за это его и зарезали). Впрочем, забегая вперёд, сообщим – Тит никаких глупостей не наделает; уедет он без возлюбленной – потом разрешит ей прибыть, устроит пышный приём – но вскоре вышлет. Обнадёженная Береника вернётся к возлюбленному, когда тот станет императором – и будет выслана окончательно. Но мы отвлеклись).
…Итак, за упомянутое десятилетие наш герой заработает у сограждан репутацию настоящего чудовища… однако, после смерти Веспасиана они безропотно вручат ему бразды правления! (Возможно, именно по этой самой причине… Тит долго и успешно «зачищал поляну» – потенциальные бунтовщики и заговорщики могли попросту кончиться!)
…И тут произошло удивительно перерождение, благодаря которому императора вскоре провозгласят «любовью и утешением человеческого рода». (Повторимся – есть все основания считать, что вполне искренне!) Между прочим, два года его правления ознаменовались крупными неприятностями – то эпидемия чумы, то жуткий пожар Рима, то извержение Везувия. (То самое, сгубившее Геркуланум и Помпеи!)
…С другой стороны – именно эти бедствия предоставили Титу возможность развернуться в роли благотворителя. (Его щедрость вообще казалась безграничной – отчасти, по контрасту с прижимистым отцом – в историю войдёт фраза: «Друзья, я потерял день!», сказанная императором, когда к вечеру он случайно вспомнит, что никого сегодня не облагодетельствовал!)
…Тит, ещё вчера «карающий меч власти» переменится настолько, что распорядится отныне наказывать доносчиков – и прекратит дела всех обвиняемых в оскорблении величества (самая страшная статья по тем временам!) Узнав о каком-то, всё же возникшем, заговоре (Рим… куда без них!)… так вот – император призовёт своих потенциальных убийц – и по очереди будет предлагать им меч, одолженный у гладиатора. Те, само собой, стушуются… «Видите ли вы теперь, что власть даётся от судьбы, и тщетны бывают попытки совершить преступление в надежде захватить её, или из страха её потерять?» – глубокомысленно вопросит Тит…
…А ещё он построит термы, водопровод – и доведёт до завершения начатый отцом Колизей! …(Как говорят, весёлые игрища по случаю сдачи объекта будут отмечены невиданным количеством перебитого зверья и гладиаторов).
Вскоре после окончания празднеств император подхватит какую-то лихорадку – и скончается, дружно оплакиваемый своими подданными… ему наследует брат – Домициан, немедленно провозгласивший покойного богом.
PS: …Некоторые скептики полагают – человеческая природа на такие метаморфозы неспособна; Тит просто не успел по-настоящему развернуться! …Зато успел своей пресловутой отзывчивостью практически опустошить заботливо накопленную легендарно скупым отцом казну…
Вложения
__________________
Дайте мне еще шампан бокальского))))
Гусары 5го Александрийского полка - «Черные гусары». Их называли «Гусарами смерти» и «Бессмертными гусарами».
О своих однополчанах очень точно и красиво сказал Николай Гумилев, служивший в полку «Черных гусар» в годы Первой мировой войны:
Взгляните: вот гусары смерти!
Игрою ратных перемен
Они, отчаянные черти,
Побеждены и взяты в плен.
Зато бессмертные гусары,
Те не сдаются никогда,
Войны невзгоды и удары
Для них как воздух и вода.
Ах, им опасен плен единый,
Опасен и безумно люб,
Девичьей шеи лебединой
И милых рук, и алых губ.
По исторической легенде, гусары 5-го Александрийского полка получили прозвища «гусары смерти» и «бессмертные гусары» во время войны с Наполеоном в 1812 году.
Во время одного из боев против армии Наполеона русские гусары воевали в группе с союзниками-немцами, полк которых назвался «Гусары смерти».
Генерал Блюхер, довольный боевой храбростью воинов, лично поздравил их с «блестящей атакой». Шел ливень, и гусары были в грязи «с кивера до пят». Генерал перепутал своих воинов с русскими гусарами. Тогда князь Мадатов сказал генералу, что это не его «Гусары смерти», а наши «Бессмертные гусары».
С тех пор «Черных гусаров» (это название встречается в официальных документах) именовали «Бессмертными гусарами» и «Гусарами смерти».
В начале 20 века императрица Александра Федоровна стала шефом «черных гусар» и предпочитала называть полк именно «Бессмертные» и в официальных документах.
Эмблема полка - серебряный череп, в те времена означала храбрость в бою. Нагрудным знаком «черных гусар» стал мальтийский крест с черепом в середине. Среди гусар полка были распространены бытовые предметы, украшенные черепами: канделябры, столовые приборы, детали мебели.
Огромный металлический череп, в глазах которого светились электрические лампочки, был установлен в начале 20 века на балконе здания офицерского собрания в г. Калише.
Николай Гумилев служил в полку «черных гусар» в годы Первой мировой войны, за отвагу в бою получил 2-й знак отличия военного ордена (Георгиевского креста). Сохранились военные письма (1914-1917 годы), по которым можно судить о тяготах военной жизни.
«Мы наступали, выбивали немцев из деревень, ходили в разъезды, я тоже проделывал всё это, но как во сне, то дрожа в ознобе, то сгорая в жару. Наконец, после одной ночи, в течение которой я, не выходя из халупы, совершил по крайней мере двадцать обходов и пятнадцать побегов из плена, я решил смерить температуру. Градусник показал 38,7».
«Представь себе человек сорок офицеров, несущихся карьером без дороги, под гору, на гору, через лес, через пашню и вдобавок берущих препятствия: каналы, валы, барьеры и т.д. Особенно было эффектно одно - посредине очень крутого спуска забор и за ним канава. Последний раз на нём трое перевернулись с лошадьми. Я уже два раза участвовал в этой скачке и не разу не упал, так что даже вызвал некоторое удивление» (Из письма жене Анне Ахматовой о полковых учениях, август 1916 год).
«Я очутился в окопах, стрелял в немцев из пулемёта, они стреляли в меня, и так прошли две недели»
(письмо Ларисе Рейснер, январь 1917 год)
Из рассказа полковника А. В. Посажного (по записи Ю. А. Топоркова):
«В 1916 году, когда Александрийский Гусарский полк стоял в окопах на Двине, шт.-ротмистру Посажному пришлось в течение почти двух месяцев жить в одной с Гумилевым хате. Однажды, идя в расположение 4-го эскадрона по открытому месту, шт.-ротмистры Шахназаров и Посажной и прапорщик Гумилев были неожиданно обстреляны с другого берега Двины немецким пулеметом. Шахназаров и Посажной быстро спрыгнули в окоп. Гумилев же нарочно остался на открытом месте и стал зажигать папироску, бравируя своим спокойствием. Закурив папиросу, он затем тоже спрыгнул с опасного места в окоп, где командующий эскадроном Шахназаров сильно разнес его за ненужную в подобной обстановке храбрость - стоять без цели на открытом месте под неприятельскими пулями».
В 1915 году, находясь на лечении в госпитале Царского села, Гумилев посвятил стихи царевне Анастасии, которая навещала раненых.
«Её Императорскому Высочеству Великой Княжне Анастасии Николаевне ко дню рождения»
Сегодня день Анастасии,
И мы хотим, чтоб через нас
Любовь и ласка всей России
К Вам благодарно донеслась.
Какая радость нам поздравить
Вас, лучший образ наших снов,
И подпись скромную поставить
Внизу приветственных стихов.
Забыв о том, что накануне
Мы были в яростных боях,
Мы праздник пятого июня
В своих отпразднуем сердцах.
И мы уносим к новой сече
Восторгом полные сердца,
Припоминая наши встречи
Средь царскосельского дворца.
Судьба поэта-героя трагична. Как большинство офицеров царской армии, он был расстрелян в 1921 году как «враг народа», Николаю Гумилеву было 35 лет.
Еще одним знаменитым «гусаром смерти» был барон Карл Густов Маннергейм, друг Николая II, будущий фельдмаршал Финляндии (1933 год), президент Финляндии (1944-1946 годы). В русской армии к барона называли Карл Густавич.
Он начал службу в русской армии в 1887 корнетом, а завершил в 1917 году генерал-лейтенантом
В Первую мировую войну Маннергейм был награжден Георгиевским крестом 4-й степени. О его боевых качествах характеризуют стихи однополчан:
Крест Георгиевский белый
Украшает Вашу грудь;
Есть чем Вам, жестокий, смелый
Бой с врагами помянуть.
В бою барон казался неуязвимым от вражеских пуль. Он говорил, что у него есть талисман, который он всегда носил с собой в левом нагрудном кармане - серебряная медаль участника коронации Николая II - 1896 года.
Барон Маннергейм успел уехать в Финляндию в конце 1917 года. О начале революции генерал с сожалением вспоминал, что не смог защитить своих офицеров.
«Я окончательно утвердился в мысли, что командир, который не может защитить своих офицеров от насилия, не может оставаться в российской армии» - писал Маннергейм.
Вскоре по парадоксу судьбы «слуга государев», верно служивший русскому императору, станет врагом Советской власти и проявит себя как сильный противник в трагичной русско-финской войне. Но это уже отдельная тема.
Для Маннергейма, как и для многих царских офицеров советская власть выглядела «империей зла». Причины таких взглядов вполне понятны: расстрел царской семьи, гибель боевых друзей от рук «красных дегенератов», политические репрессии – вполне создавали такое мнение. Для эмигрантов революции это была уже совсем другая страна.
Взгляды «черных гусар» на революцию точно отражены в стихах гусара В. Петрушевского:
Новый 1918 год
Год наступает голодный,
В центре России война,
Стонет от «власти народной»
Наша родная страна.
В зареве грозных пожаров
Тени шакалов снуют,
Дикия банды вандалов
Цепи России куют.
Подняли брата на брата
Вихри безумных идей,
Отдана щедрая плата
Замыслу кучки людей.
Грезы о счастьи в тумане,
Стонет и плачет народ —
Он получил «на экране»
Хартию русских свобод.
Каждый год в эмиграции «гусары смерти» отмечали день полка 30 августа.
Вложения
__________________
Дайте мне еще шампан бокальского))))
История самого необычного русского героя Первой мировой
В рядах первой русской эскадры тяжёлых бомбардировщиков воевал выходец из Полинезии.
В разгар Первой мировой войны журнал «Огонёк» немало удивил своих читателей, опубликовав в номере от 23 октября 1916 года материал об одном из русских героев. С фотографии на читателей смотрел стоящий у берёзок улыбчивый солдат в русской военной форме, с роскошными усами и двумя Георгиевскими крестами на груди.
Подобных героев за два года войны российские обыватели узнали много, однако особенности именно этого служивого заключалась в том, что он был... чернокожим.
В январе 1915 года знаменитый авиаконструктор Игорь Сикорский, создатель первого русского бомбардировщика «Илья Муромец», встречал пополнение, прибывшее в эскадру бомбардировщиков. Новобранцев отбирали из числа тех, кто имел образование и разбирался в технике — таковых в ту пору в России было немного.
Взгляд Сикорского выхватил из толпы вновь прибывших чернокожего парня, невесть каким образом оказавшегося среди славян.
Биографы Сикорского позднее назвали этого необычного солдата «негром из французского цирка». Негр, однако, на вопросы авиаконструктора отвечал на практически чистом русском языке с характерным говорком питерского рабочего.
«Гастарбайтер» из Полинезии
Новобранца эскадры тяжёлых бомбардировщиков звали Марсель Плиа, и в русскую армию он вступил как доброволец.
Марсель не был выходцем из Африки, как считали многие — он родился во Французской Полинезии. Своего отца он не помнил, а его мать работала служанкой у состоятельных господ. Уезжая в Париж, господа сделали предложение матери Марселя последовать за ними. Она согласилась, взяв с собой сына. Транзитом через Париж мать и сын в 1907 году оказались в России.
В новую для себя холодную страну Марсель попал уже подростком, однако очень быстро освоился. Выучил язык, спустя несколько лет поступил в мастеровые, затем женился на русской девушке, которая родила ему ребёнка.
К началу Первой мировой войны Марсель был самым обычным русским рабочим, которого в толпе выделял только необычный для России цвет кожи.
При этом Плиа, как уроженец Французской Полинезии, имел французское подданство и с началом войны должен был отправиться в ряды французской армии.
Однако воевать за страну, с которой его ничего не связывало, Марсель не захотел, и поступил добровольцем в армию России, ставшей для него новой родиной.
Первоначально технически грамотного Марселя определили в шофёры, но когда потребовалось усиление в муках рождающимся военно-воздушным силам, его перевели туда.
Плиа назначили на должность моториста-пулемётчика бомбардировщика «Илья Муромец». Определённый скепсис по отношению к нему быстро рассеялся, когда Марсель делом доказал, что в технике разбирается хорошо, а к своим обязанностям относится ответственно.
13 апреля 1916 года русские бомбардировщики получили приказ нанести удар по станции Даудзевас. Марсель Плиа входил в состав экипажа пилота Авенира Костенчика.
Станция Даудзевас была укреплена зенитными орудиями, и русским самолётам пришлось несладко.
«Муромец» Костенчика был подбит, сам пилот ранен, были повреждены моторы. И тогда моторист Плиа прямо в полёте выбрался на крыло, взявшись за устранение повреждений. Благодаря этому ремонту бомбардировщик вернулся на свой аэродром. На земле механики насчитали в нём 70 пробоин.
Экипаж был представлен к наградам, Марселя Плиа удостоили Георгиевского креста.
Меткий глаз пулемётчика Плиа
Осенью 1916 года Плиа оказался в составе экипажа модернизированного «Ильи Муромца», которым командовал старший лейтенант Лавров. Командир бомбардировщика взял в экипаж Марселя, меткого стрелка и толкового новатора, в качестве стрелка хвостовой пулемётной установки.
Этот выбор лётчика оказался верным. В полёте бомбардировщик атаковали три немецких истребителя. Явно считая его лёгкой добычей, они подбирались к нему с хвоста — как раз там, где они попадали в зону огня пулемётчика Плиа.
Сначала Марсель подбил один истребитель, затем такая же участь постигла второй. Третий, решив не искушать судьбу, отправился восвояси. За этот бой пулемётчик был награждён вторым Георгиевским крестом.
Русский солдат полинезийского происхождения был решителен не только с врагами, но и в общении с начальством. Самому Игорю Сикорскому Плиа сделал несколько предложений по усовершенствованию его бомбардировщика, которые авиаконструктор счёл весьма полезными.
Затерянный в России
К ноябрю 1916 года Марсель Плиа был кавалером двух Георгиевских крестов, носил звание старшего унтер-офицера.
На этом следы уникального героя Первой мировой войны теряются. Всего через несколько месяцев грянула революция, и России стало не до Марселя Плиа. Что стало с ним и с его русской семьёй, неизвестно.
На память о нём остались лишь скупые строки газетных статей начала прошлого века да фото из «Огонька» за 1916 год, где на фоне берёз улыбается чернокожий русский герой...
Вложения
__________________
Дайте мне еще шампан бокальского))))
Пятнадцатая церемония вручения премии «Оскар», проходившая 4 марта 1943 года в Лос-Анджелесе в концертном зале фешенебельного отеля «Амбассадор», началась с сенсации. Впервые престижная награда американской киноакадемии вручалась иностранной картине. Победу в номинации «за лучший полнометражный документальный фильм» присудили советской ленте «Разгром немецких войск под Москвой». На латунной табличке заветной статуэтки было выбито: «За героизм русского народа при защите Москвы и за работу над фильмом в условиях чрезвычайной опасности».
Первый отечественный «Оскар» стал признанием мужества, отваги и творческого подвига советских фронтовых кинооператоров в годы войны, главным оружием которых была кинокамера. За 1418 дней войны, рискуя собственной жизнью, они сняли 3,5 млн. метров кинопленки, более 500 номеров киножурналов и выпусков, 101 документальный фильм. Было снято 3 млн. 500 тыс. метров кинопленки. Именно им мы обязаны нашей живой памятью о той войне – Великой Отечественной… Ход боевых сражений на всех фронтах снимали 252 кинооператора Центральной студии документальных фильмом СССР. Каждый пятый погиб на фронте. Среди тех, кто снимал фронтовую реальность, был и наш земляк, кинооператор Владимир Сущинский.
Каким он парнем был
Он погиб 22 февраля 1945 года при освобождении Советской армией от фашистских захватчиков польского города Бреслау (ныне Вроцлав). В его честь названа одна из улиц Саранска. Но сегодня горожане мало знают о герое, чьё имя увековечено на карте столицы Мордовии. Хотя в Республиканском краеведческом музее хранится обширный архив документов, переданных туда его младшей сестрой Калерией. Увы, нам не удалось найти людей, лично знавших Владимира Сущинского. Но благодаря письмам и воспоминаниям его друзей, собранным энтузиастами–исследователями, можно понять, «каким он парнем был».
Сложно сказать, откуда у Владимира появилось пристрастие к кинематографу. Родился он 5 сентября 1912 года в семье саранских интеллигентов. Его мама, Александра Михайловна, работала учительницей, отец, Александр Гаврилович (из обрусевших поляков), – ветеринарным врачом. Жили Сущинские в доме № 8 по улице Первомайской (теперь Красноармейская), недалеко от набережной Саранки. По свидетельствам ровесников Сущинского, ещё в раннем детстве он увлёкся фотоделом. Кроме того, Володя коллекционировал афиши кинолент, открытки с кадрами из художественных фильмов и изображением артистов. Телевизоров тогда в домах ни у кого не было. Кинофильмы зрители смотрели только в кинотеатрах, считали их ожившим чудом. Тем более удивительным казалось для приятелей, откуда Владимиру удавалось раздобыть «кинораритеты». Впрочем, парень отличался не только разносторонней эрудированностью, весёлым характером, прекрасно играл на пианино, много читал, катался на коньках, но и обладал завидной коммуникабельностью, легко находил общий язык с любым человеком.
Будучи ещё школьником, Сущинский подружился с местными киномеханиками, частенько приходил к ним на работу, внимательно рассматривал там аппаратуру. А потом с помощью дядей-механиков сам изготовил проекционный фонарик, и, потушив свет в комнате, показывал соседской детворе собственные нарезки кадров из кинолент, на словах поясняя сюжет. Окончив семилетку, он три года отучился в Саранском энергетическом техникуме, после которого получил направление на трудоустройство по специальности в городе Куйбышев. Но душу уже дипломированного техника-энергетика всё сильнее одолевала мечта овладеть магией кинотворчества. Чтобы приблизиться к её осуществлению, Сущинский переехал в Москву, устроился на работу во Всесоюзный политехнический институт и параллельно готовился к вступительным экзаменам в Институт кинематографии. Но достичь цели оказалось не так просто. Сначала Владимиру пришлось отслужить полагавшиеся два призывных года в Красной армии. Однако, демобилизовавшись, он поступил-таки во ВГИК.
«Прошу направить меня на фронт!»
Операторский факультет ВГИКа Сущинский окончил летом 1941-го и по распределению отправился в Пятигорск, где снял свой первый сюжет. «Сегодня днем снимали племянницу Лермонтова…в домике, где жил Лермонтов, - делился Владимир радостью с женой. - Сегодня же снимали место дуэли Лермонтова и Мартынова». В Пятигорске и застала его война.
«Идет 3-й день мобилизации, – писал он 25 июня 1941 года. – Уходит молодежь... остаются старики, старухи... звучат оркестры, провожающие машут платочками... плачут. Завтра мы будем снимать такой сюжет. Выехать из Пятигорска, не будучи командиром Красной Армии или не имея на руках повестку, невозможно. Бросать съемку нельзя. Ехать призываться – «рано, еще успеете», как сказал нам здесь военный комендант».
В сентябре 1941 года Сущинского призвали в армию, но командировали в воинскую часть, находившуюся в глубоком тылу. В первом же письме оттуда он сообщает: «Послал начальству телеграмму: прошу направить меня на съемку боевых фронтовых эпизодов, окончил ВГИК, квалификация - оператор, специальность - хроника. Могу снимать в любых условиях, любых обстоятельствах...».
В феврале 1942 года его часть была направлена на Карельский фронт. Здесь ему присвоили звание сержанта, он был назначен командиром орудия. В мае Сущинский был зачислен на Центральную студию кинохроники ассистентом оператора, он прибывает в киногруппу Волховского фронта. Здесь и были сделаны его первые фронтовые киносъемки. Снимая хронику, оператор стремился показать обстановку переднего края, многообразие фронтовой жизни. В воинских частях привыкли к Сущинскому, солдаты забывали, что их снимают. Так рождалась правда репортажа.
В июле 1942-го он писал жене: «Снимать мы ездим по всему фронту, работа интересная, я всеми силами буду стремиться, чтобы мой материал все улучшался, чтобы могли сказать: «ничего снимает». Хочу снимать очень хорошо, но пока еще нет достаточного навыка, что ли, - самокритично признавался Владимир. - Один оператор мне здесь сказал: «Это вам не художественный фильм». Правильно, тут солнца ждать и передний план ставить некогда, но добиваться наиболее выразительного и характерного кадра - надо. Ставлю перед собой задачи: 1.Снимать только по продуманному железному сценарию или плану. 2.Подавать наиболее интересно сюжет (материал)»...
Видя трагические результаты фашистской агрессии, страдания и гибель ни в чем неповинных соотечественников, и на собственной шкуре испытывая все тяготы фронтовой действительности, в душе Владимир Сущинский оставался романтиком. Вернувшись с задания, он мыслями обращался к жене и спешил поделиться с любимой: «Приехал со съемок, все в порядке. Получил письмо от тебя, Кали и открытку от папы. Отвечу после, как приведу в порядок материал и сделаю пробы. Все, в общем, у меня хорошо и полный порядок, не беспокойся. Я нашел здесь недалеко, в брошенных жителями домах, пианино и рояль, иногда играю там прелюдии Шопена, вальсы Штрауса. Инструменты разбиты, но играть можно. …Снял сюжет «Начальник переправы» – о Герое Советского Союза подполковнике Коровине. Славный человек, напоминает Чапаева – непосредственный такой же... За окном – голубая «белая ночь»...»
Сила кадра
Если битва за Москву стала переломным событием для сознания советских людей, которые, наконец, поверили, что врага все-таки можно бить, то после фильма «Разгром немецких войск под Москвой» наступил перелом и в работе фронтовых кинооператоров. Получив мировое признание, они начали работать более уверенно и содержательно. Видя, какой ценой достигается победа, люди понимали, что именно советский солдат, грудью вставший на защиту своей Родины, является главным героем войны.
Кинорепортаж из… ада
В январе 1943-го во время прорыва блокады Ленинграда он отснял более 10 сюжетов, находясь непосредственно в боевых порядках войск, осуществлявших прорыв в районе Синявино, снял встречу Волховского и Ленинградского фронтов. За проявленное во время съемок мужество и отличную операторскую работу был награжден медалью «За оборону Ленинграда».
Он шел вместе с передовыми частями армии, снимал в траншеях, только что отвоеванных у гитлеровцев. Посылая однажды материал на студию в Москву, Сущинский сделал приписку к монтажному листу: «Ввиду того, что съемка производилась в непосредственных боевых условиях, перезарядка некоторых кассет производилась не в перезарядном мешке,.. руки были в кусках грязи и пыли, - возможен брак». Как ни странно, но монтажники брака не обнаружили...
С войсками 4-го Украинского фронта Сущинский сражался на Днепре, форсировал Сиваш, снимал освобождение Крыма, бои за Карпаты.
В Крыму произошёл почти комичный случай. Увлекшись съемкой, гвардии кинооператор оказался впереди атакующей пехоты и столкнулся нос к носу с десятком гитлеровцев. Фрицы, увидев направленное на них доселе невиданное «оружие» (камеру), растерялись и подняли вверх руки. Прийти в себя им не дали наши подоспевшие солдаты.
В мае 1944-го, снимая бои за Севастополь, Сущинский вошел в город в рядах стрелкового полка и снял первый ворвавшийся в город танк. Даже получив ранение, он, поддерживаемый двумя солдатами, продолжал съёмки.
В Ужгород капитан Сущинский попал вместе с танковыми частями. Посылая пленку в Москву, он пояснял: «Стремительность движения и нахождение оператора среди десанта на танке, следить с которого и заниматься съемкой попадающихся интересных эпизодов, невозможно, делают материал отрывочным, неполным. Возможно, найдутся и совершенно несвязанные планы. Надеюсь на имеющийся у других операторов материал и выражаю надежду, что в общем комплексе эти отдельные планы свяжутся». В этом замечании весь Сущинский: снимая материал, он не думал об опасности...Боевые товарищи поражались, как Сущинский умудрялся снимать разрывы крупнокалиберных снарядов наших пушек на расстоянии 150 – 200 метров от себя: «Он снимал войну в упор такой, какая она есть».
За храбрость и героизм его наградили орденом Красного Знамени и двухнедельным отпуском. Но Сущинский пробыл дома лишь шесть дней. Не мог он отсиживаться в тылу, пока другие гибли на фронте, защищая Родину.
За две недели до гибели он писал родителям: «Все мы идём дальше на Берлин. Вы, дорогие мои, не беспокойтесь, что от меня нет долго писем».
«Камеру, камеру сохраните!»
22 февраля 1945 года советские войска вели наступление в районе Железной дамбы на подступах к Бреслау. Когда началась артподготовка, заговорили орудия, снаряды гвардейских минометов прочертили огневые трассы. Сущинский стал искать точку, откуда бы открывался широкий обзор места боя. Он снял перебегающих через насыпь наших пулеметчиков, разрыв вражеского снаряда. И тут один из осколков резанул Сущинского в голову. Но он продолжал снимать... Теряя сознание, он повторял: «Камеру, камеру сохраните!».
В 1946 году В.А. Сущинского посмертно удостоили Сталинской премии. Его награды – медаль «За отвагу» и орден Отечественной войны 1 степени передали родителям героического кинооператора.
Вложения
__________________
Дайте мне еще шампан бокальского))))
«Слышал я, что судьба — баба причудливая, капризная, хмельная и вдобавок слепа». Мигель Сервантес знал, что говорит, когда вкладывал эти слова в уста своего Санчо Пансы. С причудами «хмельной и слепой бабы» великий писатель был знаком не понаслышке.
Подобно другому созданию своей фантазии, Дон-Кихоту, Сервантес был последним рыцарем своего времени. Звание испанского идальго он ценил превыше всех остальных. Изобретение пороха казалось ему делом низким и подлым, ведь после этого мужество и доблесть воина на поле боя утратили былое значение.
Впрочем, своим личным примером Сервантес доказал обратное. 15 сентября 1571 года объединенный испано-итальянский флот атаковал турецкую армаду при Лепанто. Сервантес стал одним из героев этой битвы, положившей конец владычеству турок в Средиземноморье. О его храбрости свидетельствовали четыре ранения, в том числе пулевое, навсегда искалечившее писателю левую руку.
Спустя девять дней после победы судно «Эль Сол», на котором Сервантес возвращался домой, было захвачено алжирскими пиратами. Сервантеса, при котором нашли письмо от его начальника, принца Хуана, сочли важной персоной и потому не продали в рабство, как остальных, а отвели к турецкому наместнику Алжира Гассан-паше. Это был настоящий изверг. Сервантес потом вспоминал в «Дон-Кихоте»: «Каждый день он кого-нибудь вешал, других сажал на кол, третьим отрезал уши, и все по самому ничтожному поводу, а то и вовсе без повода». Однако к своему испанскому пленнику Гассан-паша относился сравнительно хорошо. Тонкие цепи, которые надели на Сервантеса, были сделаны из серебра, и ему было позволено заниматься, чем он захочет.
Девять лет провел Сервантес в Алжире в ожидании выкупа. За это время он совершил два неудачных побега. Наконец, наступил день, когда присланные из Испании 500 эскудо сделали его свободным человеком. Правда, на родине ему пришлось доказывать святейшей инквизиции, что он не тайный мусульманин. Но после всего пережитого эти мелкие пакости хмельной бабы-судьбы уже не могли отравить Сервантесу жизнь. Ведь, как говорит в «Дон-Кихоте» пленный капитан: «Нет на свете большей радости, нежели радость вновь обретенной свободы!»
По всей вероятности, Сервантес посещал университет родного города Алкалы (под Мадридом), достойно соперничающий со старейшим учебным заведением в Саламанке. В Алкалском университете учились Игнатий Лойола, Лопе де Вега, Калдерон де ла Барка, Тирсо де Молина.
Университетские порядки были весьма строгими: сладкое и мучное было запрещено, как отупляющее мозги. Не дозволялись многие игры и музыкальные занятия. Однако студентам-отличникам полагалось поощрение: два литра вина в день! Считалось, что вино стимулирует умственную деятельность.
В 1595 году Сервантес выиграл «поэтический турнир» в Сарагосе, написав стихи по поводу канонизации святого Хиацинта. Приз составил три серебряные ложки.
Роман «Дон Кихот» появился в свет в январе 1605 года. Успех превзошел все ожидания издателя, книгу буквально сметали с прилавков – в Испании, Португалии, Франции. Дон Кихот превратился в нарицательного персонажа. Сервантесу много позднее рассказали, что на празднике по случаю крещения инфанты один из гостей нарядился Дон Кихотом и привел с собой верного Санчо Пансу. Однако полученного гонорара Сервантесу едва хватило на то, чтобы сводить концы с концами.
После выхода первой части романа «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанческий» восхищенная Европа сразу же заинтересовалась личностью Сервантеса. На расспросы о писателе кавалеров свиты французского посла испанский цензор Маркес Торрес ответил, что Сервантес — «старик, солдат, идальго, бедняк». Один из кавалеров недоуменно воскликнул: «Значит, такого человека Испания не обогатила и не содержит на государственный счет?». На что другой кавалер сострил: «Если заставляет его писать нужда, дай Бог, чтобы он никогда не жил в достатке, ибо своими творениями, будучи сам бедным, он обогащает весь мир».
Однажды на званом обеде, в кругу состоятельных и важных людей, за столом, ломящемся от изобилия яств и напитков, супруга одного солидного чиновника, поедая крупную сочную малину со взбитыми сливками, пожаловалась на отсутствие аппетита:
— Недавно мне посоветовали попробовать китайскую кухню. У них так много приправ и специй, возбуждающих аппетит…
Сидящий напротив Сервантес, словно поддакивая чиновнице, серьёзно проговорил:
— Самая лучшая приправа есть не только в Китае, у нас её тоже предостаточно. Это голод…
И сделав небольшую паузу, добавил:
— Бедные люди, не испытывающие недостатка в этой приправе, всегда едят с аппетитом…
Несмотря на многие несчастья, обрушившиеся на голову писателя, Сервантес умел во всём находить что-то положительное, пускай и с иронической усмешкой. Кто-то из аристократов однажды упрекнул писателя в панибратстве с людьми из низших сословий:
— Что дают вам эти знакомства с оборванцами, не способными работать ни головой, ни руками?
На что создатель «рыцаря печального образа» горячо возразил:
— Вы совершенно не правы! Под плохим плащом нередко скрывается хороший пьяница…
С годами Сервантес все больше углублялся в религиозные размышления. В 1609 году он вступил в ряды Братства святейшего причастия, членами которого были Лопе де Вега, Кеведо и многие высокопоставленные сановники. Обе сестры Сервантеса, а вскоре и его жена тоже постриглись в монахини под его влиянием. В 1613 году писатель стал членом религиозного братства мирян францисканского ордена и накануне смерти постригся в монахи.
Умер Мигель де Сервантес 23 апреля 1616 в Мадриде. Место его захоронения до недавнего времени ( ) было не известно. Но вот недавно пришла новость о том, что останки писателя были обнаружены в склепе в монастыре де лас Тринитариас в Мадриде. Экспертиза подтвердла их подлинность. У найденного скелета имеются шесть зубов и атрофированная левая рука — эти приметы в точности совпадаются с описаниями физических особенностей автора «Дон Кихота».
Вложения
__________________
Дайте мне еще шампан бокальского))))
Широкому кругу любителей истории, наверное, известен любопытный факт нападения русских казаков на Наполеона во время Отечественной войны 1812 г., который чуть не привел к пленению или гибели прославленного полководца. Гораздо меньше читателей знают, что таких нападений было два.
Первый, самый известный случай произошел 25 октября 1812 г. под Малоярославцем на пути отступления французской армии. Он подробно описан в мемуарах французского генерала-адъютанта Жана Раппа:
«Наполеон ночевал в полумиле от Малоярославца. На другой день мы сели на колей в 7 час. 30 мин., чтобы осмотреть место, на котором накануне сражались. Император находился между герцогом Виченским (Коленкуром), принцем Невшательским (Бертье) и мною. Едва мы успели оставить шалаши, где провели ночь, как появились тучи казаков. Они выезжали из леса, находившегося впереди нас на левой стороне. Так как они были построены довольно правильно, то мы приняли их за французскую кавалерию.
Герцог Виченский первый догадался.
— Государь! Это казаки.
— Не может быть, — отвечал Наполеон.
Они уже скакали на нас, оглашая воздух ужасными криками. Я схватил лошадь его за узду и быстро поворотил ее. «Да, это наши». — «Это казаки, не медлите!»
— Точно они, — сказал Бертье.
— Тут нет ни малейшего сомнения, — прибавил Мутон.
Наполеон дал несколько повелений и отъехал. Я двинулся вперед с конвойным эскадроном; нас опрокинули; лошадь моя, получив удар пикою в шесть пальцев глубины, повалилась на меня; мы были затоптаны этими варварами.
К счастью, приметив артиллерийский парк в некотором расстоянии от нас, они бросились на него. Маршал Бессьер успел между тем прибыть с конногвардейскими гренадерами».
Несколько иначе рассказывает об этом в своих воспоминаниях Коленкур. Он пишет, что темнота не позволила сразу распознать казаков и лишь выкрики последних выдали их. «Надо признаться, — вспоминал обер-шталмейстер, — мы были слишком далеки от мысли о возможности встретить казаков среди биваков нашей гвардии и обратили мало внимания на первые услышанные нами крики. Лишь когда крики усилились и начали раздаваться рядом с императором, генерал Рапп, ехавший впереди с графом Лористоном, графом Лобо (Ж. Мутоном), графом Дюронелем, офицерами для поручений и передовым отрядом конвоя, подскакал к императору и сказал ему: «Остановитесь, государь, это казаки». — «Возьми егерей из конвоя, — ответил ему император, — и пробейся вперед». Возле нас оставалось не больше 10—12 егерей, и они сами уже пробивались вперед, чтобы соединиться с авангардом... Возле императора были только князь Невшательский и я. Мы все трое держали в руках обнаженные шпаги. Схватка происходила очень близко, все ближе и ближе к императору: он решил проехать несколько шагов и подняться на вершину холма, чтобы лучше рассмотреть, что происходит. В этот момент к нам присоединились остальные егеря из конвоя...»
Кое-какие новые подробности можно прочитать также в записках офицера для поручений капитана Гаспара Гурго. По его свидетельству, для того, чтобы задержать казаков, имелись лишь два-три взвода личного конвоя императора.
Когда казаки обнаружили, что перед ними столь незначительный отряд гвардейских кавалеристов, они с криками обрушились на него и мгновенно окружили со всех сторон. Взвод польских шволежеров (легкоконных) лейтенанта И. Хемпеля, конно-егерский взвод и (предположительно) взвод гвардейских драгун вступили в горячую рукопашную схватку с казаками. Пока происходили эти события на дороге, главные силы Иловайского 3-го атаковали французский артиллерийский парк и бивак, причем казаки, вместо того, чтобы попытаться взорвать заполненные снарядами зарядные ящики, занялись грабежом повозок и увозом пушек, в которые они впрягали своих маленьких донских лошадок.
Неравный бой между сотнями казаков и слабыми взводами императорского конвоя продолжался недолго. На помощь последним подоспели эскадроны эскорта, примчавшиеся во весь опор от Городни. Первым прибыл 1-й эскадрой 1-го гвардейского легкоконного полка во главе с начальником эскадрона Козетульским, а вслед за ним — 3-й эскадрон гвардейского конно-егерского полка под командой начальника эскадрона Кирманна. Барон Ян-Ипполит Козетульский, чье имя было известно всей наполеоновской армии после блестящего подвига этого офицера в бою под Сомосьеррой (в Испании, 30 ноября 1808 г.), где он руководил знаменитой конной атакой, одним из первых врезался в гущу казаков. Ударом пики он был тяжело ранен и сброшен с коня, но капитан Станислав Хемпель, заменив его во главе 1-го эскадрона, продолжил лихую атаку польских шволежеров. Последние, как известно, были вооружены пиками, отобранными ими у австрийских улан в битве под Ваграмом (6 июля 1809 г.). Эти пики имели длину 287 см, в то время как и остальных легкоконных полках французской армии они были на 15 см короче. Это оружие, которым поляки владели великолепно, лишило казаков, также использовавших в рукопашном бою пики «дончихи», их основного преимущества.
Барон Франсуа-Антуан Кирманн поддержал атаку поляков своим эскадроном гвардейских конных егерей, и оба эти эскадрона, пробив себе путь холодным оружием и огнем из пистолетов, соединились с передовыми взводами конвоя, сражавшимися в окружении казаков. Донцы, однако, по-прежнему имели значительный численный перевес над гвардейским эскортом (вместе с тремя взводами конвоя два эскадрона гвардейской кавалерии насчитывали не более 300 всадников). Бой продолжался еще какое-то время, пока прибытие маршала Ж.-Б. Бессьера (герцога Истрийского), прискакавшего с двумя другими эскортными эскадронами (драгунским и конно-гренадерским), не внесло окончательный перелом. Казаки, атакованные французскими кавалеристами не только на дороге, но и среди повозок и орудий гвардейского артиллерийского парка, не выдержали стремительного удара и обратились в бегство. Большая часть орудий, захваченных ими ранее, была отбита. Казаки, тем не менее успели увезти 11 пушек и даже переправить их по плотине на правый берег Лужи.
Тяжелую рану получил адъютант маршала Бертье капитан Шарль-Эмманюэль Лекуте де Кантлё. Этот офицер сразил в рукопашной 1 казака и вооружился пикой последнего. С «дончихой» в руке, одетый поверх мундира в зеленый редингот и потерявший в схватке свой головной убор, он был по ошибке принят гвардейским конным гренадером за казака и пронзен саблей насквозь.
Итак, картина в целом вполне ясная. Наполеон со своей свитой, находясь в тылу, подвергся нападению казаков. Эскадрон конвоя и генерал Рапп бесстрашно пожертвовали собою, чтобы отвлечь внимание казаков от Наполеона и его свиты, «отъехавших», как вежливо пишет Рапп. Но эскадрон был смят, и если бы не артиллерия, на которую позарились казаки, вряд ли Наполеону удалось бы «отъехать».
Существует также официальный бюллетень французской армии («27-me bulletin 27 okt. Vereia»), где эта история описана следующим образом:
«Император перенес главную квартиру свою в деревню Городню. В семь часов утра шесть тысяч казаков, прокравшись лесом, произвели общий набег при криках ура в тыл позиции, причем взяли шесть орудий в парке; герцог Истрийский (Бессьер) быстро двинулся со всей гвардейской кавалерией. Он осыпал сабельными ударами эту орду, опрокинув ее, втоптал в реку, возвратил взятую артиллерию и отбил несколько фур, принадлежащих неприятелю; 600 казаков убито, ранено и взято в плен. 30 гвардейцев ранено и убито. Под дивизионным генералом Раппом убита лошадь».
Официальный документ служит прекрасной иллюстрацией того, как работает пропаганда. Здесь описано лишь само событие, о присутствии Наполеона упоминает вскользь. Потери казаков непомерно преувеличены, а потери французов явно преуменьшены. Достаточно вспомнить «затоптанный» эскадрон из рассказа Раппа, о котором не упоминается в бюллетене. Численность казачьего отряда Иловайского 3-го, который произвел нападение, не превышала 3-4 тысяч человек.
Денис Давыдов в своем «Разборе трех статей, помещенных в записках Наполеона» приводит сообщения Раппа и французского бюллетеня, сопровождая их следующим комментарием:
«Это дело, называемое во французской армии «Le hourra de L'Empereur» (императорское ура), случилось на другой день после Малоярославского сражения. До рассвета Платов отрядил часть своего летучего корпуса с генералом Иловайским за р. Лужу несколькими верстами выше Малоярославца, с тем, чтобы действовать в тыл неприятельским войскам, сражавшимся накануне перед этим городом и стоявшим еще на поле сражения. Иловайский ударил на артиллерийский парк, который состоял из 40 орудий и ночевал на Боровской дороге во время проезда Наполеона из Городни в Малоярославец, где находились войска вице-короля Итальянского. Казаки бросились частью на парк, а частью на Наполеона и его конвой. Если бы они знали за кого они, так сказать, рукой хватались, то конечно не променяли бы этой добычи на 11 орудий, отбитых ими из парка и которые, невзирая на слова Раппа и 27-го бюллетеня, остались в их (казаков) власти и никогда не были обратно взяты французской кавалерией. Поистине, эта кавалерия преследовала казаков, но уже в то время, как казаки сами сочли нужным возвратиться к глазным силам. Преследование продолжалось до реки, которую казаки перешли в брод вместе с отбитыми пушками, и огонь из двенадцати орудий Донской артиллерии, открытый Платовым с правого берега реки Лужи, разом остановил напор неприятельской кавалерии. Она отступила без преследования.
Не менее ложно показание бюллетеня, относительно числа людей у нас убитых, раненых и взятых в плен, а равно и отбития казачьих обозов. У казаков и партизан нет других повозок, кроме тех, которые они отхватывают у неприятеля, да и они этими повозками пользуются лишь для дальних предприятий, а не для набегов, продолжающихся несколько часов».
И далее, Давыдов рассказывает о другом, менее известном случае нападения русских партизан на императора французов.
«Партизан Сеславин занял с боя местечко Забреж, в коем взял генерала Доржанса и одиннадцать штаб — и обер-офицеров. 23-го октября (4-го ноября) Наполеон, оставя Молодечно в девять часов утра, перенес главную квартиру в Бьеницу. Луазон должен был прибыть в Ошмяны на другой день; а так как Сморгони и Молодечно были заняты войсками, то, пользуясь безопасностию пути сообщения, Наполеон решился оставить армию и приступил втайне к исполнению сего намерения. 24-го октября (5-го ноября), в восемь часов утра, он оставил Бьеницу и приехал к Сморгони в час пополудни. Там, окончательно приготовясь к отъезду, он собрал генералов: Мюрата, Евгения, Бертье, Нея, Даву, Лефебра, Мортье и Бессьера, объявил им, что оставляет армию и едет в Париж, где присутствие его необходимо, сдал начальство Мюрату и в семь часов вечера отправился в путь в обыкновенной своей карете, за коей ехали сани. Он взял с собою только генералов: Коленкура, Дюрока и Мутона.
Первый сидел с ним в карете, два последние в санях; на козлах сидели мамелюк и ротмистр польских гвардейских уланов, который должен был служить за переводчика. Он ехал тайно под именем герцога Виченского и, полагая, что путь никем не угрожаем, взял в прикрытие одни слабый конвой неаполитанской кавалерии.
«Луазон только что прибыл в Ошмяны после полудня, и по причине жестокой стужи разместил войско свое по домам. Русский полковник Сеславин, шедший также на Ошмяны, но боковыми путями, лежащими на левой стороне большой дороги, прибыл в сумерки пред сие же местечко с гусарским полком, казаками и орудиями. Не зная, что местечко занимаемо пехотною дивизиею, он ворвался в него с кавалериею, но немедленно был принужден оное оставить. Сделав несколько выстрелов из орудий, он расположился на биваках, в малом расстоянии от дороги. Наполеон благополучно доехал до Ошмян, но легко, однако, мог попасть в руки Сеславина, что, несомненно, случилось бы, если б партизан сей знал об его проезде».
«Дело сие произошло так. За один час пред въездом в Ошмяны Наполеона Сеславин, но зная и быв в невозможности знать об этом обстоятельстве, но только искавший неприятеля и кипящий желанием сразиться где бы и с кем бы то ни было, ворвался в Ошмяны с Ахтырскими гусарами и с казаками, в одно время как орудия его открыли огонь по магазину, находившемуся в местечке; главный караул, стоявший у квартиры, приготовленной для Наполеона, был изрублен, и магазин обуялся пламенем. Французские войска, рассеянные по домам от стужи, стали выбегать к ружью, смущенные и в беспорядке, который умножаем был мраком вечера. Некоторые войска, объятые страхом, побежали по дороге к Табаришкам, но другие, находившиеся вне местечка, бросились в опое и открыли со всех сторон огонь по Сеславину. Не имея пехоты, он отвечал им саблями и дротиками, но видя, что борьба не под силу, он принужден был оставить местечко. В сию минуту Наполеон въехал в Ошмяны и, переменя лошадей, отправился чрез Медники в Вильно, а оттуда во Францию.
Будь атака сия часом позже, то Наполеон не избежал бы плена. Конечно, подобная развязка была бы против правил драматического искусства и выгод парижских рестораторов, красавиц Пале-Ройяля и наших вооруженных путешественников, совершивших на чужой счет столь неожиданное путешествие; зато какая слава для русских: мы все кончили бы дома... и без чужеземцев!»
Вложения
__________________
Дайте мне еще шампан бокальского))))
Весной 1945 года союзники СССР, как могли, спешили к Берлину. Мысли об участии во взятии «логова зверя» отпали у них только после того, как было получено сообщение, что Красная Армия уже начала Берлинскую операцию - крупнейшее сражение в истории. С обеих сторон в нем принимало участие около 3.5 миллионов человек (из них миллион - немцев), 52 тысячи орудий и миномётов, 7750 танков и 11 тысяч самолётов. На стороне Советской армии было подавляющее количественное и качественное преимущество.
Советская армия задействовала в штурме непосредственно Берлина 464 000 человек и 1500 танков и САУ. Им противостояли, по зарубежным данным, примерно 45 000 немецких солдат и офицеров. Традиционной для отечественной исторической литературы является оценка численности берлинского гарнизона в 200 000 человек. Вероятно, на деле у немцев было тысяч сто солдат и полсотни танков.
Последнее сражение Великой Отечественной началось с разведки боем. Когда оперативная обстановка прояснилась, загрохотали орудия, обрушив на врага 7 миллионов снарядов. По воспоминаниям участников сражения, со стороны противника в первые секунды протрещало несколько пулеметных очередей, затем все стихло. Казалось, в немецких окопах не осталось живого существа.
Но это только казалось. Прорвать глубоко эшелонированную оборону немцев было невероятно тяжело. Особенно кровопролитные бои шли за Зееловские высоты. Жуков обещал Сталину захватить их 17 апреля, но взял только 18-го.
20 апреля наша дальнобойная артиллерия начала обстреливать Берлин. А еще через четыре дня Красная Армия, наконец, ворвалась в пригороды. Пройти их не составило труда, но в старой части города противник пришел в себя и оказал отчаянное сопротивление.
Когда наши подразделения вышли на берег Шпрее, советское командование назначило коменданта полуразрушенного Рейхстага. А между тем бой за него все еще шел. Надо отдать должное отборным эсэсовским подразделениям, которые бились до последнего. Правда, уже непонятно за что…
О том, какое ожесточенное сопротивление противника пришлось сломить нашим войскам, говорят громадные среднесуточные потери советских войск (16 тысяч человек), которые были даже выше, чем во время Сталинградской и Курской битв.
Знамя Победы взвилось над Рейхстагом 30 апреля в 14 часов 25 минут.
Имена Егорова и Кантарии значатся во всех учебниках истории. Но почему-то мало кто в нашей стране знает имя героя, который поднял знамя над последним оплотом фашизма – имперской канцелярией.
Этим человеком была уроженка Ставрополья – инструктор политотдела 9-го стрелкового корпуса, кавалер 16 боевых наград, Анна Владимировна Никулина.
В ходе Берлинской операции советские войска полностью разгромили 48 пехотных, 12 танковых и моторизованных дивизий противника. Впрочем, конкретные цифры немецких потерь являются предметов спора военных историков. По донесениям советского командования, потери немецких войск убитыми составили около 400 тысяч человек, и еще столько же пленными. Заграничные исследователи говорят примерно о 100 000 убитых, раненых и пленных солдат вермахта.
Но и наши потери были безмерно высоки. С 16 апреля по 8 мая советские войска потеряли 352475 человек, из них безвозвратно — 78291 человек. К ним надо прибавить 8892 выведенных из строя поляка, из них убитыми — 2825 человек. Потери боевой техники составили 1997 танков и САУ, 2108 орудий и минометов, 917 боевых самолетов. Наверное, нет горше доли, чем быть убитым в последнем сражении. Но самый лучший способ прекратить войну - это выиграть её.
Вложения
__________________
Дайте мне еще шампан бокальского))))
Давайте окунемся немножко в глубь нашей истории. Вот она русская удаль и потеха. Вот то,что отличает настоящего мужчину от сопляка под маминой юбкой.Здесь и характер, и силушка богатырская. Здесь русский дух, здесь Русью пахнет!
В Древней Руси часто проводились кулачные бои. Существовали они в России начиная с глубокой древности до начала XX века. Помимо развлечения, кулачный бой был своеобразной школой войны, развивающей у народа навыки, необходимые для защиты Родины. Для обозначения состязаний кроме термина «кулачный бой» использовались такие как: «кулачки», «бойовище», «навкулачки», «кулачная бойка», «бойка».
История
В России существуют собственные традиции боевых единоборств. Славяне были известны всей Европе как доблестные войны.Так как войны на Руси были частым явлением, каждому мужчине следовало владеть ратными навыками. Начиная с самого раннего возраста дети с помощью разнообразных игр, таких как «царь горы», «на ледяной горке» и «куча-мала», борьбы и метания постепенно приучались к тому, что нужно уметь постоять за Родину, семью и самих себя. Когда дети становились взрослыми, игры перерастали в настоящие поединки, известные как «кулачные бои».
Первые упоминания о таких поединках были сделаны летописцем Нестором в 1048 году:
«Себо не погански ли живемъ… нравы всяческими льстими, превабляеми отъ Бога, трубами и скоморохи, и гусльми, и русальи; видимъ бо игрища уточена, и людей много множество, яко упихати другъ друга позоры деюще отбеса замышленаго дела. »
Правила и виды кулачного боя
Кулачные бои обычно проводились по праздникам, а разгул боёв начинался во время Масленицы. По количеству участников они делились на: «улица на улицу», «деревня на деревню», «слобода на слободу». Летом бой проходил на площадях, зимой — на замёрзших реках и озёрах. В боях участвовал и простой народ и торговцы.
Существовали виды кулачного боя: «один на один», «стенка на стенку». Считающийся видом кулачного боя «сцеплялка-свалка», в действительности — самостоятельное единоборство, русский аналог панкратиона, бой без правил.
Самый древний вид боя — «сцеплялка-свалка», который часто назывался «сцепным боем», «свалкой врассыпную», «свальным боем», «сцепельной схваткой». Представляла собой противостояние бойцов, дравшихся без соблюдения строя каждый сам за себя и против всех. По упоминанию Н. Разина: «Здесь нужно было обладать не только ловкостью и сильным ударом, но и особым хладнокровием».
Самым распространённым видом кулачного боя был «стенка на стенку». Бой делился на три этапа: сначала дрались мальчишки, после них — неженатые юноши, а в конце стенку ставили и взрослые. Не разрешалось бить лежачего или присевшего, хватать за одежду. Задача каждой стороны состояла в том, чтобы обратить сторону противника в бегство или хотя бы заставить отступать. Стенка, проигравшая «поле» (территорию на которой шёл бой), считалась побеждённой.У каждой «стенки» был свой руководитель — «вожак», «атаман», «боевой староста», «предводитель», «старый чоловик», который определял тактику боя и подбадривал товарищей. У каждой из команд также существовали бойцы «надежы», которые предназначались для того, чтобы разорвать строй противника, вырывая оттуда сразу несколько бойцов. Против таких воинов использовалась специальная тактика: стенка расходилась, впуская «надежу» внутрь, где его ожидали специальные бойцы, и сразу смыкалась, не давая проход стенке противника. Воины, встречавшие «надежу» были опытными мастерами боя «сам на сам».
«Сам на сам» или «один на один» был самым почитаемым видом боя.Он напоминал старый бокс голыми руками в Англии. Но русский вид боя был более мягким, так как существовало правило, запрещающее бить лежачего, тогда как в Англии оно было введено только в 1743 году. Бои «один на один» могли организовываться специальным человеком, а могли быть и стихийными. В первом случае бой назначался на определённый день и время, а вторая разновидность могла проходить в любом месте, где собирался народ: ярмарки, праздники. Поединки «сам на сам» при надобности служили для подтверждения правоты ответчика в судебном деле. Этот способ доказать свою правоту назывался «поле». «Поле» просуществовало до смерти Ивана Грозного.
Русские бойцы использовали только удары кулаками — что нельзя сжать в кулак, то не кулачный бой. Использовались три ударных поверхности, что соответствует трём ударным поверхностям оружия: головки пястных костей (укол оружием), основание кулака со стороны мизинца (рубящий удар оружием), головки основных фаланг (удар обухом). Бить можно было в любую часть тела выше пояса, но старались попадать в голову, в солнечное сплетение («в душу»), и под рёбра («под микитки»).Никогда не использовалось продолжение поединка на земле (борьбa в партере). Существовали определённые правила, по которым было нельзя бить лежачего и человека с кровотечением, использовать любое оружие, следовало драться голыми руками. За несоблюдение норм строго наказывали. Несмотря на строгие правила, поединки иногда заканчивались плачевно: участник мог получить увечье, бывали и смертельные исходы.
Борьба с кулачным боем
Славяне считали покровителем боевых искусств Перуна. После Крещения Руси началась борьба с языческими обрядами, под которые попадали и ратные состязания в честь Перуна.
В 1274 году митрополит Кирилл, собрав во Владимире собор, среди других правил постановил: «отлучать от церкви участвующих в кулачных боях и боях кольями, а убитых не отпевать». Духовенство считало кулачные бои богомерзким делом и наказывало участников по церковным законам.Это осуждение привело к тому, что во время правления Федора Иоанновича (1584 — 1598) не было зафиксировано ни одного поединка на кулаках. Само правительство обычно не поощряло, но и не преследовало кулачных боев.
Настоящее ограничение кулачных поединков началось в XVII веке. 9 декабря 1641 года Михаил Фёдорович указал: «которыя всякия люди учнутъ биться в Китае, и в Беломъ каменномъ городе и в Земляномъ городе и тех людей имать и приводить в земский приказъ и чинить наказанье».19 марта 1686 года вышел указ, запрещающий кулачные бои и назначающий наказания участникам:«Которые люди изыманы на кулачныхъ бояхъ; и темъ людямъ за те ихъ вины чинить за первый приводъ бить батоги, и имать приводныя деньги по указу, за другой приводъ бить кнутомъ, да имать приводныя деньги вдвое, а въ третий темъ чинить потомужъ жестокое наказанье, бить кнутомъ и ссылать въ ссылку въ Украйные городы на вечное житье».
Однако, несмотря на все указы, кулачные бои продолжали существовать, а участники теперь стали выбирать из своей среды сотского, десятского, которым доверялось следить за исполнением всех правил боя.
Существуют сведения, что Петру I нравилось устраивать кулачные бои, «дабы показать удаль русского народа».
В 1751 году прошли жестокие бои на Миллионной улице; и о них узнала Елизавета Петровна. Императрица пыталась снизить количество опасных поединков и приняла новое постановление, препятствующее их проведению в Санкт-Петербурге и в Москве.
При Екатерине II кулачные бои пользовались большой популярностью.Граф Григорий Орлов был хорошим бойцом и часто приглашал известных кулачников померяться с ним силой.
Николай I в 1832 году полностью запретил кулачные бои «как забавы вредныя».
После 1917 года, кулачный бой был отнесен к пережиткам царского режима, и, не став спортивным видов борьбы, уходил из жизни.
В 90-х годах XX века начали осуществляться попытки возродить школы и стили славянских боевых искусств, включающие в том числе и кулачный бой.
Кулачный бой в искусстве
«Повесть временных лет» рассказывает историю Яна Усмошвеца (Кожемяки), убившего перед поединком с печенегом голыми руками быка, а после этого победившего и печенега.
В «Песне про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова» М.Ю. Лермонтова описывается кулачный поединок между опричником царя Кирибеевичем и купцом Калашниковым. Степан Парамонович Калашников победил, отстояв честь жены, оскорблённую Кирибеевичем, и «постояв за правду до последнева», но был казнён царём Иваном Васильевичем.
Художник Михаил Иванович Песков отразил популярность кулачного боя во времена Ивана Грозного в своей картине «Кулачный бой при Иване IV».
Сергей Тимофеевич Аксаков описал увиденные им кулачные бои в Казани, на льду озера Кабан в своём «Рассказе о студенческой жизни».
Кулачный бой
Виктор Михайлович Васнецов написал картину «Кулачный бой».
Максим Горький в романе «Жизнь Матвея Кожемякина» так описал кулачный бой: «Городские ведут бой с хитростями… выдвинут из своей «стенки» против груди слобожан пяток хороших бойцов, и когда слобожане, напирая на них, невольно вытянутся клином, город дружно ударит с боков, пытаясь смять врага. Но слободские привыкли к этим ухваткам: живо отступив, они сами охватывают горожан полукольцом…»
Стенка на стенку — старинная русская народная забава. Заключается в кулачной схватке двух линий («стенок») между собой. В стоношном бою учавствуют лица мужского пола от 18 до 60 лет. Количество участников варьируется от 7-10 до нескольких сотен человек. Целью таких боев является воспитание мужских качеств у молодёжи и поддержка физической формы всего мужского населения. Наиболее массовые бои стенка на стенку устраиваются на Масленницу.
Стеношный бой
Стеношный бой или бои стенка на стенку — старинная русская народная забава. Заключается в кулачной схватке двух линий («стенок») между собой. В стеношном бою учавствуют лица мужского пола от 18 до 60 лет. Количество участников варьируется от 7-10 до нескольких сотен человек. Целью таких боев является воспитание мужских качеств у молодёжи и поддержка физической формы у мужского населения. Наиболее массовые бои стенка на стенку устраиваются на Масленницу.
Основные правила
Стенки строятся в несколько рядов (обычно 3-4) напротив друг друга на расстоянии 20 — 50 метров. По команде судьи, начинают двигаться навстречу друг другу. Задача вытолкать стенку противника за первоначальную позицию. Во время соступа разрешены удары в корпус и в голову, либо только в корпус. Запрещены удары ногами и атака сзади.
История Стеношных боев
Особой любовью в России пользовался сохранившийся до наших дней так называемый стеношный рукопашный бой. О популярности именно стеношной формы кулачного боя, о так называемых боях «стенка на стенку», свидетельствуют и воспоминания очевидцев — Пушкина и Лермонтова, Бажова и Гиляровского, а также изыскания первых русских этнографов, описателей народной жизни — Забелина и Сахарова, строки полицейских протоколов и государственных указов. В архивах хранится изданный Екатериной I указ от 1726 года «О кулачных боях», определявший регламент рукопашных схваток. Так же существовал указ «О небытии кулачным боям без позволения полицмейстерской канцелярии». В указе говорилось о том, что желающие участвовать в кулачных боях, обязаны выбрать представителей, которые должны сообщить в полицию о месте и времени боя и отвечать за его порядок. Выдержка из воспоминаний М. Назимова о кулачных боях в Арзамасе объясняет, какое значение имели данные указы и каким образом относились в провинции к кулачным боям в начале XIX века.
« Местные власти, кажется, смотрят на этот… обычай сквозь пальцы, не имея, вероятно, в виду положительных предписаний начальства, а может быть и сами исподтишка были зрителями подобных побоищ, тем более, что многие значительные в городе люди поборники старины, считали эти забавы весьма полезными для развития и поддержания физической силы и воинственных наклонностей народа. Да и мудрено было арзамасскому градоначальнику, то есть городничему, справиться при помощи 10-15 будочников и даже полной инвалидной команды в 30-40 человек со сборищем бойцов, которое, кроме подзадоривающих их многочисленных зрителей, простиралось, по словам очевидцев, до 500 человек.
Указ о повсеместном и полном запрещении кулачных боев был включен в свод законов Николая I в 1832 году. В томе 14, часть 4-я, статья 180 кратко говорит:
« Кулачные бои как забавы вредные вовсе запрещаются. »
То же дословно было повторено и в последующих изданиях этого свода законов. Но, несмотря на все запреты, кулачные бои продолжались. Они проводились в праздничные дни, иногда каждое воскресенье.
Название «стенка» произошло от традиционно установившегося и никогда не менявшегося в кулачных боях боевого порядка, в котором стороны бойцов выстраивались в плотную линию из нескольких рядов и шли сплошной стеной на «противника». Характерная черта стеношного боя — линейные построения, необходимость которых диктуется задачей состязания — вытеснить противоположную партию с боевой площадки. Отступивший противник перегруппировывался, собирал новые силы и после передышки снова вступал в бой. Таким образом, бой состоял из отдельных схваток и длился обычно по несколько часов, до тех пор пока одна из сторон окончательно не одолевала другую. Стеношные построения имеют прямые аналогии с построениями древнерусской рати.
Масштабы массовых кулачных боев были самыми различными. Бились улица на улицу, деревня на деревню и т.п. Иногда кулачные бои собирали по несколько тысяч участников. Везде, где происходили кулачные бои, имелись постоянные традиционные места для боя. Зимой обычно бились на льду реки. Этот обычай биться на замерзшей реке объясняется тем, что ровная, занесенная снегом и утрамбованная поверхность льда была удобной и просторной для боя площадкой. Кроме того, река служила естественной границей, разделявшей город или район на два «лагеря». Излюбленные места для кулачных боев в Москве в XIX столетии: на Москве — реке у Бабьегородской плотины, у Симонова и Новодевичьего монастыря, у Воробьевых гор и др. В Петербурге бои происходили на Неве, Фонтанке, у Нарвской заставы.
У «стенки» был предводитель. В разных областях России его называли по разному: «башлык», «голова», «староста», «боевой староста», «предводитель», «старый чоловик». Накануне боя руководитель каждой стороны вместе с группой своих бойцов разрабатывал план предстоящего боя: например, выделялись сильнейшие бойцы и распределялись по местам вдоль всей «стены» для руководства отдельными группами бойцов, составлявших боевую линию «стены», намечались резервы для решительного удара и маскировка в построении главной группы бойцов, выделялась особая группа бойцов для того, чтобы выбить из боя какого-нибудь определенного бойца со стороны противника и т.п. Во время боя руководители сторон, непосредственно участвуя в нем, подбадривали своих бойцов, определяли момент и направление решительного удара. У П.П. Бажова в сказе «Широкое плечо» приведено наставление башлыка своим бойцам:
« Расставил бойцов, как ему лучше показалось, и наказывает, особенно тем, кои раньше в корню ходили и за самых надежных слыли.
— Гляди, без баловства у меня. Нам без надобности, коли ты с каким Гришкой-Мишкой на потеху девкам да закладчикам станешь силой меряться. Нам надо, чтоб всем заодно, широким плечом. Действуй, как сказано.»
Вложения
__________________
Дайте мне еще шампан бокальского))))
Вскоре после начала Первой мировой войны союзники обратились к России с просьбой включить крейсеры Сибирской флотилии в состав объединенной эскадры для действий в Тихом и Индийском океанах. Морской министр адмирал И.К.Григорович категорически возражал против этого, но командующий Сибирской флотилией контр-адмирал М.Ф. фон Щульц получил личное разрешение императора на присоединив крейсеров «Аскольд» и «Жемчуг» к союзной английской эскадре вице-адмирала Т.М.Джеррама.
16 августа 1914 года «Аскольд» и «Жемчуг» прибыли на рейд Гонконга.
19 августа «Аскольд» и «Жемчуг» вышли в море на поиск действовавшего в Индийском океане германского корабля «Emden» и снабжавших его угольщиков. Через три дня, 22 августа, «Жемчуг» направился в самостоятельное крейсерство. Последний раз он встретился с «Аскольдом» 30 августа в Гонконге, где «Жемчуг» находился по 14 сентября, ожидая прибытия транспорта «Amiral Orli», везшего из Тяньцзиня французскую пехоту и резервистов из Китая, а затем повел его в Хайфон. Там транспорт принял на борт войска, и «Жемчуг» отконвоировал его в Сайгон, а затем — в Сингапур, прибыв туда 25 сентября.
30 сентября командир крейсера "Жемчуг" - капитан 2 ранга барон И.А.Черкасов получил у вице-адмирала Т.М.Джеррама новые инструкции: выйти с конвоем четырех транспортов в Пенанг, там передать их английскому крейсеру «Yarmouth», а самому направиться в крейсерство к Никобарским и Андаманским островам.
Германский крейсер «Emden», входивший в состав эскадры вице-адмирала графа М. фон Шпее, базировавшейся в начале войны на Циндао (Киао-Чао), отделился от эскадры и ушел для самостоятельных действий сначала к Цусимскому проливу, где первой жертвой «Emden» стал русский пассажирский пароход «Рязань», приведенный в Циндао и переоборудованный во вспомогательный крейсер «Cormoran». Затем Из Циндао «Emden» направился в Индийский океан, где захватил и потопил 16 английских транспортов, четыре английских транспорта захватил и отпустил один греческий и один английский пароход использовал как угольщики. Кроме того, «Emden» успешно обстрелял нефтяные цистерны в порту Мадрас.
Командир «Emden» фрегаттен-капитан К. фон Мюллер хорошо ориентировался в сложной обстановке военного времени, использовал радиопереговоры противника, показания личного состава захваченных транспортов. Кроме того, «Emden» вводил в заблуждение, искажая свой силуэт устройством фальшивой четвертой трубы (английские и японские крейсеры, действовавшие в Индийском океане, были четырехтрубными) и окраской, похожей на английскую. Узнав на одном из остановленных пароходов, что военные корабли противника базируются на незащищенную гавань Пенанг (ныне — гавань Джорджтаун) и очень плохо охраняются, К. фон Мюллер 13 октября направил туда свой крейсер.
В этот же день, 13 октября, в Пенанг пришел и «Жемчуг». Крейсер только что закончил осмотр Никобарских и Андаманских островов в поисках «Emden» и его угольщиков и нуждался в чистке и щелочении котлов. И.А.Черкасов запросил у адмирала Джеррама разрешения зайти для производства этих работ в Сингапур, но тот приказал идти в незащищенный и неприспособленный порт Пенанг. И.А.Черкасов пытался настаивать, но, получив повторный отказ, вынужден был идти в Пенанг, по прибытии куда «Жемчуг» приступил к ремонтным работам. Все котлы, кроме одного, были выведены из действия, при этом не учли, что оставшийся котел не мог обеспечить нормального энергоснабжения, в частности, работы снарядных элеваторов и водоотливных средств.
По показаниям офицеров крейсера "Жемчуг", командир корабля, капитан 2 ранга И.А.Черкасов, отличался нетерпимостью к чужому мнению и непонятным нежеланием повысить боеготовность "Жемчуга". Весьма характерными являются эпизоды, когда командир запрещал объявлять боевую тревогу при обнаружении в море неизвестного судна (хотя это было уставным требованием), радиограмма на «Аскольд» с указанием координат «Жемчуга» была передана открытым текстом — на протест офицеров командир ответил, что «русского языка все равно никто не знает». Во время стоянки в незащищенном порту Блэр на Андаманских островах И.А.Черкасов съехал на берег, запретив выставлять вахту у орудий «чтобы не нервировать уставшую команду». Всего через несколько дней подобное приказание привело к катастрофе...
14 октября в Пенанг на пароходе прибыла жена И.А.Черкасова, поэтому он, сославшись на недомогание, съехал на берег в гостиницу, приказав убрать боезапас в погреба, так как снаряды нагревались из-за высокой температуры наружного воздуха. Старший офицер крейсера Н.В.Кулибин добился разрешения зарядить два орудия и иметь около них по пять снарядов в кранцах первых выстрелов и элеваторах. Несмотря на то, что уже заканчивался третий месяц войны, все маяки, входныеи створные огни Пенанга светились, как в мирное время.
В 4 ч 50 мин 15 октября германский корабль «Emden»,скрыв все огни, с фальшивой трубой, которая делала его похожим на английский крейсер «Yarmouth», вошел в гавань Пенанга; дозорный корабль — французский миноносец «Mousquet» беспрепятственно пропустил его и не поднял тревоги. Разглядев на фоне редких огней силуэт боевого судна с высокой мачтой между второй и третьей дымовыми трубами, командир германского «Emden» К.Миллер решил атаковать именно его.
На «Жемчуге» все же увидели «Emden»: вахтенный офицер мичман А.К.Сипайло послал вахтенного к старшему офицеру сообщить о появлении на рейде нового корабля. По некоторым данным, «Жемчуг» послал на «Emden» запрос и получил ответ: «Yarmouth» прибыл для постановки на якорь».
А вот что писал впоследствии старший офицер «Emden» лейтенант Хельмут фон Мюкке.
"Все уже решили, что экспедиция не удалась, как вдруг среди этих «купцов», стоявших с якорными огнями и с освещенными изнутри иллюминаторами, показался какой-то темный силуэт без единого огонька. Это, конечно, военный корабль. Через несколько минут мы были уже достаточно близко, чтобы убедиться, что это действительно так. Наконец, когда «Эмден» прошел на расстоянии около 1 кабельтова (185м) под кормой у загадочного корабля и вышел к нему на траверз, мы окончательно установили, что это крейсер «Жемчуг». На нем царили мир и тишина. Мы были так близко от него, что в слабом свете зарождавшегося дня отчетливо было видно все, что делается на русском крейсере. Но ни вахтенного начальника, ни вахтенных, ни сигнальщиков не было заметно. С дистанции около одного кабельтова (185м) мы выпустили свою первую мину из правого бортового аппарата и в тот же момент открыли огонь всем бортом по носовой части «Жемчуга», где в своих койках спала большая часть команды. Наша мина взорвалась в кормовой части крейсера. Его всего как бы всколыхнуло от этого взрыва. Корму подбросило из воды, а затем она стала медленно погружаться. Только после этого русские обнаружили признаки жизни..."
Итак, в 5 ч 18 мин «Emden» с расстояния около 1 кб выпустил торпеду (попавшую в борт в районе румпельного отделения) и открыл огонь по носовой части «Жемчуга». От взрыва торпеды крейсер получил тяжелые повреждения: были затоплены кормовые котельное и машинное отделения, кормовые патронные погреба, разрушены лазарет и каюта командира, выведены из строя два орудия. На «Жемчуге» началась паника, часть команды бросилась за борт. Старший офицер Н.В.Кулибин и артиллерийский офицер Ю.Рыбалтовский сумели восстановить относительный порядок, но люди, вставшие к орудиям, не обнаружили снарядов — элеваторы подачи не действовали. Ю.Рыбалтовский сам открыл огонь из кормового орудия, произведя несколько выстрелов; по его показаниям, два снаряда попали в «Emden» (документально не подтверждено). Мичман А.К.Сипайло открыл огонь из носового орудия и, по воспоминаниям членов экипажа, первым же выстрелом добился попадания, вызвавшего пожар. Второй выстрел пушки А.К.Сипайло совпал с прямым попаданием германского снаряда, уничтожившего орудие и всех находившихся возле него людей.
Вот что свидетельствует все тот же старший офицер «Emden» лейтенант Хельмут фон Мюкке.
"Наконец на «Жемчуге» собрались с силами и открыли по нам огонь. Орудия на нем были крупнее наших, и русские снаряды могли причинить нам большой вред. Поэтому командир решил выпустить вторую мину. «Эмден», проходя мимо «Жемчуга», развернулся машинами и вновь направился к нему. Вторая мина была выпущена с расстояния около двух кабельтовых. Через несколько секунд послышался страшный взрыв под передним мостиком русского крейсера.(Мина вызвала детонацию в носовом снарядном погребе). Гигантский столб серого дыма, пара и водяных брызг поднялся на высоту около 150 м. Части судового корпуса были оторваны взрывом и летели по воздуху. Видно было, что крейсер разломился пополам. Носовая часть отделилась. Затем дымом закрыло весь корабль, и когда он рассеялся, крейсера уже не было видно, из воды торчали лишь обломки его мачты. На воде среди обломков кишели люди". «Жемчуг» затонул на глубине 30 м.
Услышав стрельбу, командир "Жемчуг" И.А.Черкасов выбежал из гостиницы, вскочил в проезжавший мимо автомобиль и прибыл на пристань, успев, по его словам, «энергично организовать спасение оказавшихся в воде членов экипажа вверенного мне крейсера».
Находившиеся на рейде французские корабли — канонерская лодка «D'Iberville», миноносцы «Pistolet»,«Fronde» — по некоторым сведениям, открыли огонь по германскому крейсеру, но их снаряды давали перелеты и разрывались среди торговых судов; по другим данным, они вообще не стреляли. Французский миноносец «Mousquet», услышав стрельбу, вступил с «Emden» в неравный бой, имея на вооружении лишь одно 65-мм и шесть 47-мм орудий; французскому кораблю удалось также выпустить торпеду. Ответным огнем германского «Emden» французский миноносец был потоплен в течение пяти минут. Находившийся в воде раненный лейтенант Л.Л.Селезнев видел это: «На месте «Mousquet» поднялся столб черного дыма, и все было кончено.»
«Жемчуг» и «Mousquet» стали последними жертвами «Эмдена», общее число которых, не считая этих двух военных кораблей, составило 22 парохода. Обнаружил себя немецкий "Эмден" 27 октября (9 ноября). Он был настигнут австралийским крейсером «Сидней» у Кокосовых островов и потоплен. Кстати сказать, уцелевшая часть команды спаслась на берегу, а позже НА ДЖОНКЕ СОВЕРШИЛА ПЛАВАНИЕ ПО ИНДИЙСКОМУ ОКЕАНУ, добравшись до материка. Прибыв в Германию после своей одиссеи, команда была принята кайзером, который в ознаменование заслуг прибавил всем вторую фамилию — Эмден.
Из 335 членов экипажа "Жемчуга" были убиты один офицер (мичман А.К. Сипайло, занимавший на «Жемчуге» должность вахтенного начальника) и 81 унтер-офицеров и матросов, семеро умерли от ран впоследствии, трое офицеров и 112 членов команды были ранены. По поводу гибели крейсера создали следственную комиссию, которая всю вину за случившееся возложила на командира, капитана 2 ранга Ивана Черкасова и старшего офицера, старшего лейтенанта Николая Кулибина, заменявшего съехавшего на берег командира. Они были лишены «чинов и орденов и других знаков отличия», исключены из военно-морской службы и «по лишении дворянства и всех особых прав и преимуществ» отдавались в «исправительные арестантские отделения гражданского ведомства»: Черкасов — на 3,5 года, а Кулибин — на 1,5 года. По Высочайшей конфирмации приговора Владивостокского военно-морского суда оба они были разжалованы в матросы и отправлены на фронт.
Далее судьба их складывалась следующим образом. Матрос 2 статьи барон Иван Черкасов воевал на Кавказском фронте в Урмийско-Ванской озерной флотилии, был награжден солдатским Георгиевским крестом и в апреле 1917 года восстановлен в чине капитана 2 ранга. Известно, что И.А.Черкасов умер во Франции в марте 1942 года и похоронен на кладбище Сент-Женсвьев-де-Буа под Парижем. Матрос Николай Кулибин воевал на Западном фронте в морской бригаде, получил два Георгиевских креста и в сентябре 1916-го был восстановлен в чине. Вскоре произведен в капитаны 2 ранга. Умер в госпитале в августе 1918-го от раны, полученной еще в февральские дни 1917 года, когда командовал миноносцем «Подвижный».
4 января 1915 года в Пенанг пришел вспомогательный крейсер «Орел» для производства водолазных работ и эвакуации оставшихся в живых членов экипажа "Жемчуга". Несмотря на тяжелые условия водолазных работ (сильные течения, большое количество ила, крен корпуса затонувшего крейсера 52° на правый борт), удалось поднять кормовую 120-мм пушку, пулеметы, шесть оптических прицелов, кормовой прожектор. В ходе этого похода от несчастного случая погиб старший минер "Орла" унтер-офицер Алексей Черепков. Он был похоронен, предположительно, вместе с моряками "Жемчуга". Состояние поднятого орудия позволило сделать заключение, что остальные пушки после пребывания в воде уже не представляют боевой ценности из-за сильной коррозии каналов стволов.
Вскоре 4 февраля 1915 года русский консул срочной телеграммой вызвал «Орел» в Сингапур для участия в подавлении беспорядков. Водолазные работы были прекращены, и в тот же день крейсер ушел в Сингапур.
В Малайзии на Английском кладбище "The Western Road Cemetery" острова Пенанг близ Западной дороги от Джорджтауна стоит каменный монумент, на котором на русском и английском языках написано: "Русским военным морякам крейсера "Жемчуг" - благодарная Родина".
Здесь захоронено 9 моряков с крейсера "Жемчуг". Также на памятнике мемориальная доска с именами всех погибших членов экипажа (90 фамилий).
Вложения
__________________
Дайте мне еще шампан бокальского))))
В 1811 г. в Царском Селе с «целью образования юношества, особенно предназначенного к важным частям службы государственной» был открыт Императорский Лицей. Как гласит предание, это привилегированное учебное заведение учреждалось, чтобы здесь вместе с детьми дворян получили образование младшие братья императора Александра I — Николай и Михаил. Но замысел остался неосуществленным.
В Лицее учились представители многих знатных российских дворянских родов, однако членов Императорского дома среди лицеистов не было. По традиции все они носили военные мундиры. В 1910 г. эта традиция была нарушена. В Лицей по собственному желанию и убеждению, получив высочайшее разрешение, поступает член Императорского дома — князь Олег Константинович.
Быть хорошим человеком
Олег Константинович — правнук императора Николая I; внук — убежденного либерала, много сделавшего для претворения в жизнь реформ 60-х гг., преобразователя российского флота генерала-адмирала, известного в военном мире изобретателя железных лафетов — великого князя Константина Николаевича; сын — президента Академии наук, замечательного поэта, печатавшего свои стихотворения под псевдонимом «К. Р.» великого князя Константина Константиновича.
Князь Олег родился в Петербурге, в Мраморном дворце 15 ноября 1892 г. При крещении одним из восприемников был будущий император Николай II.
Природа щедро одарила князя Олега. Это была очень чувствительная, поэтическая натура. Сочинял стихи и прозу; прекрасно рисовал; постигнув искусство декламации, любил доставлять своим чтением удовольствие домашним и знакомым; участвовал в спектаклях, был отличным музыкантом. Однажды сказал учителю музыки: «Музыка — лучший врач. Когда я чувствую себя несчастным, я сажусь за рояль и обо всем забываю». С 8 лет постоянно вел дневник. Очень рано начал задумываться над смыслом своего бытия, своего особого положения. В двенадцать лет, получив разрешение носить медаль императора Александра III, делает запись в дневник: «Первая медаль в жизни. Но заслужил ли я ее? — Нисколько. — Отчего я ее получил? — За то, что я лицо царской фамилии. Значит, я должен за все эти привилегии поработать. Хватит ли у меня на это сил?» Силы придавала прежде всего работа над самим собой. Мысли о нравственном совершенствовании появились еще в детском возрасте. В дневнике ставил крестики и точки, отмечая первыми хорошие свои поступки, а вторыми — дурные. Цель самосовершенствования — быть хорошим человеком.
Как-то при встрече с генералом В. А. Шильдером поинтересовался: «А Вы Вашего сына куда готовите? В Корпус?» — «Я его готовлю в хорошие люди, — ответил генерал». Эти слова запали в душу князя Олега, и потом, когда братья спросили его, кем он думает стать, рассказав им об этом разговоре, ответил: «Так и я. Прежде всего я хочу быть хорошим человеком».
Чувство ответственности, долга заставляли его усиленно думать, как нужно жить, чтобы «сделать много добра родине, не запятнать своего имени и быть во всех отношениях тем, чем должен быть Русский Князь».
Интерес к Лицею появился у князя Олега под влиянием Пушкина. Летом 1905 г. он прочел книгу В. П. Авенариуса «Юношеские годы А. С. Пушкина». «Я так люблю книгу „Юношеские годы Пушкина“, — делает он запись в своем дневнике, — что мне представляется, что я также в Лицее». Впечатлительный князь воображает себя лицеистом в кругу друзей. Однако это не простая примерка лицейского мундира. Он много думает о лицейской жизни, об отношениях Пушкина с директором Лицея Энгельгардтом, с товарищами, размышляет о лицейском творчестве поэта. С двенадцати лет он не расставался с Пушкиным. Поэт стал его кумиром.
Весной 1910 г. князь окончил Полоцкий кадетский корпус и мечтал с осени поступить в Императорский Александровский Лицей для получения высшего образования. Олега поддерживал воспитатель его младших братьев генерал Н. Н. Ермолинский.
Первый из Императорского дома
18 мая 1910 г. состоялось официальное зачисление князя Олега в Лицей. Государь император разрешил ему ношение лицейского мундира. Олег оказался первым из членов Императорского дома, поступившим до военной службы в высшее гражданское учебное заведение. Чувство огромной радости охватило Олега, когда он впервые надел лицейский мундир и посетил Лицей. «Лицейская неведомая сень давно уж начала к себе меня манить», — пишет он в одном из неоконченных стихотворений. Он поступил в старшие классы Лицея, дававшие университетское образование, став воспитанником 69-го курса. Но случилось так, что первые два года князь Олег не мог учиться в самом Лицее — он должен был слушать лекции на дому, в Павловске, так как вследствие перенесенного воспаления легких пребывание в Петербурге могло оказаться роковым для его здоровья. Врачи согласились на одно — дать возможность Олегу Константиновичу держать экзамены в стенах Лицея вместе с товарищами.
Перейдя на последний — первый — курс Олег больше не учился дома, а ездил на все занятия в Лицей, будучи приходящим. Позволить Олегу жить в учебном заведении все же не решались. Он быстро сошелся с товарищами по классу и погрузился во все интересы учебного заведения. Его Высочество было предложено называть по имени и отчеству без титула. Никаких поблажек, скидок на «особенность» лицеиста при оценке его знаний на экзаменах не делалось, тем более что его ответы могли слушать товарищи, и, по воспоминаниям, «много собиралось народу, чтобы послушать его ответы». Преподавателей, занимавшихся с князем Олегом, поражало его отношение к учебе. «Прилежание Его Высочества, — пишет профессор Ф. В. Тарановский, — было выше всякой похвалы. В соединении с отличными природными способностями оно обеспечивало вполне успешное усвоение курса науки, который мы проходили. Всякое одобрение и похвала со стороны учителя, как и отличные баллы на экзаменах, действовали на князя Олега Константиновича самым благотворным образом: видимо, доставляли ему удовольствие, но не повергали его в спокойное самоудовлетворение, а напротив того, поднимали его энергию и побуждали его к еще более напряженной работе. Такое отношение к внешнему признанию успеха свидетельствует, что Князю свойственен был тот высший вид самолюбия и честолюбия, который является залогом неизменного движения вперед и самоусовершенствования».
Рукописи Пушкина
Годы ученичества князя Олега совпали с подготовкой учебного заведения к празднованию столетнего юбилея Лицея. Много думал о юбилейном подарке родному Лицею и Олег Константинович. После продолжительных сомнений и колебаний князь решил ко дню торжества предпринять факсимильное издание рукописей Пушкина, причем издать с такою точностью в передаче всех особенностей оригинала, на какую только способно современное печатное дело. По плану, выработанному Олегом Константиновичем при содействии специалистов, издание пушкинских рукописей, носящее общее заглавие «Рукописи Пушкина», должно было давать воспроизведение рукописей по отдельным хранилищам. В первую очередь было поставлено издание рукописей, собранных в Пушкинском музее Александровского Лицея. Эти рукописи предполагалось воспроизвести в трех выпусках: в первом — стихотворные тексты, во втором — проза, в третьем — письма и документы. Во вторую очередь подлежали воспроизведению рукописи Румянцевского музея. В 1911 г. вышел первый выпуск первой очереди — воспроизведение рукописей стихотворений поэта из лицейского собрания.
Практическую работу по подготовке издания провели известные пушкинисты П. Е. Щеголев и В. И. Саитов. Издание выполнено с большой любовью. Сохранены по возможности все особенности подлинников: формат, обрез листов, цвет бумаги.
Около ста экземпляров было разослано членам Императорского дома, сотрудникам и знакомым, 890 экземпляров князь пожертвовал Лицею, выразив желание, чтобы продажа была сосредоточена в учебном заведении и все полученные средства поступили в фонд Лицея. Отзывы, появившиеся в печати об этом ценном в историко-литературном отношении труде, были самыми лестными.
К сожалению, этот выпуск оказался единственным. После гибели Олега Константиновича известный пушкинист П. Е. Щеголев писал о неосуществленном замысле князя: «Будь выполнен до конца этот замысел, мы имели бы монументальное издание факсимиле подлинных рукописей поэта. Важное значение такого „корпуса“ для пушкинских изучений не требует объяснений... Для пушкиноведов, не имеющих в своем распоряжении даже простого описания всех рукописей Пушкина, такое издание было бы неоцененным подспорьем, которое мощно помогло бы делу установления пушкинского текста в окончательной форме».
Только спустя почти сто лет замысел князя Олега осуществился: к 200-летию со дня рождения А. С. Пушкина факсимильное издание рабочих тетрадей поэта предпринял Институт русской литературы РАН (Пушкинский Дом).
Работать на благо России
Приближался день окончания Лицея. Князь думает о серьезных занятиях юридическими науками, о военной службе, хотя она мало прельщает его, мечтает стать писателем. Но самое главное, о чем усиленно думает лицеист, каким путем можно «сделать много добра родине». «Нет, прошло то время, — писал он в дневнике незадолго до выпуска, — когда можно было почивать на лаврах, ничего не знать, не делать нам, Князьям. Мы должны высоко нести свой стяг, должны «оправдать в глазах народа свое происхождение». Основную цель своей жизни видит в служении родине. «Боже, как мне хочется работать на благо России», — восклицает он.
Из-за болезни на торжественный выпускной акт в Лицее князь не попал. Он окончил Лицей с серебряной медалью, а его выпускное сочинение «Феофан Прокопович как юрист» было удостоено Пушкинской медали. Это особенно порадовало князя, так как Пушкинская медаль присуждалась не только за научные, но и литературные достоинства сочинения.
По окончании Лицея Олег Константинович был зачислен в лейб-гвардии Гусарский полк, и уже через год принял участие в военных действиях. 20 июля 1914 г. Германия объявила войну России. На войну пошли все пятеро сыновей великого князя Константина Константиновича. «Мы все пять братьев идем на войну со своими полками, — писал тогда Олег. — Мне это страшно нравится, так как показывает, что в трудную минуту Царская семья держит себя на высоте положения. Пишу и подчеркиваю это, вовсе не желая хвастаться. Мне приятно, мне только радостно, что мы, Константиновичи, все впятером на войне». Какая гордость за деда, за отца, за принадлежность к своему роду звучит в этих словах.
27 сентября Олег Константинович, участвуя в боевых действиях, получил смертельное ранение. 29 сентября князь Олег скончался.
«Жизнь — не удовольствие, не развлечение, а крест...»
Способностям этого необыкновенного романтического юноши, так много обещавшим, не суждено было развиться. И все же невольно думается о том, как судьба позаботилась о своем избраннике, послав ему смерть на поле брани, дав возможность свершить подвиг во имя горячо любимой родины, русского народа, погибнуть героем. Страшно представить, если бы не эта героическая смерть, князя Олега ожидала бы участь его братьев: князья Иоанн, Константин и Игорь Константиновичи 18 июля 1918 г. вблизи города Алапаевска Пермской губернии живыми были сброшены в шахту.
Трагическая смерть князя потрясла всех. И тогда люди, близко знавшие и любившие Олега, собрали воспоминания о нем, и получилась прекрасная книга «Князь Олег», вышедшая из печати в Петрограде в 1915 г.
Мать Олега, великая княгиня Елизавета Маврикиевна, желая увековечить память сына в воспитавшем его учебном заведении, принесла в дар Императорскому Александровскому Лицею капитал в одну тысячу рублей с тем, чтобы доход с него обращался на изготовление Лицеем ежегодно одной серебряной медали, именуемой медалью князя Олега Константиновича, за лучшее сочинение по отечественной литературе, написанное воспитанником Лицея. На медали — изображение князя в лицейском мундире, даты жизни: 1892–1914. Под портретом надпись: «Светлой памяти лицеиста Олега Константиновича». На обороте — лицейский девиз «Для общей пользы», изображение лицейского герба, слова: «Жизнь — не удовольствие, не развлечение, а крест. Олег». Слова, начертанные на медали, были написаны Олегом незадолго перед окончанием Лицея: «Мне вспоминается крест, который мне подарили на совершеннолетие. Да, моя жизнь — не удовольствие, не развлечение, а крест».
Сегодня, вспоминая князя Олега, мы говорим о нем не столько, как о члене Императорского Дома, воспитывавшемся в Лицее, сколько о человеке, который всю свою короткую жизнь стремился жить и поступать как велит лицейский девиз — «Для общей пользы».
P.S.
В тот августовский день 1914 года в Мраморном дворце собралась вся семья Великого Князя Константина Константиновича. Пятеро его сыновей уже были одеты в военную форму защитного цвета и готовились отправиться на фронт. Проститься с ними прямо из Зимнего дворца, где Государь только что выступил с обращением к народу, встреченным приветственными криками многотысячной толпы и громовым пением национального гимна, приехала Великая Княгиня Елизавета Фёдоровна. Она, всегда спокойная и немногословная, была возбуждена, как никогда, говорила о войне, как о крестовом походе, где все святые, в земле Российской просиявшие, будут молить Бога о даровании русским победы.
Константин Константинович, воспитывавший сыновей в верности Богу, Царю и Отечеству, благословил их на ратный подвиг. Князь Гавриил вспоминал: «Отец поставил меня на колени в углу перед образами, в своём кабинете, и благословил. При этом он мне сказал, чтобы я помнил, кто я, и соответственно этому себя держал и добросовестно служил. Он добавил, что мой дед сказал ему то же самое, когда отец уезжал на турецкую войну в 1877 году…» Князья Константиновичи отбыли на фронт. На последнем параде, проходившем на Софийском плацу, многие отметили бледность и болезненность князя Олега Константиновича. Жена его брата Гавриила отмечала, что на него страшно было смотреть: так он был худ. Молодой князь только что перенёс долгую и тяжёлую болезнь и лишь на днях вернулся в строй, хотя по состоянию здоровья мог и не возвращаться. Провожая уходящих на фронт, Государь спросил Олега о его здоровье, усомнившись, может ли он воевать. - Могу, Ваше Величество! – был уверенный ответ.
«Такого человека, как Олег, нельзя было удержать дома, когда его полк уходил на войну, - отмечал князь Гавриил. – Он был весь порыв и был проникнут чувством долга». Сам Олег Константинович был в те дни полон восторженного подъема: «Мы все пять братьев идём на войну со своими полками. Мне это страшно нравится, так как это показывает, что в трудную минуту Царская семья держит себя на высоте положения. Пишу и подчёркиваю это, вовсе не желая хвастаться. Мне приятно, мне только радостно, что мы, Константиновичи, все впятером идём на войну». М.Г. Гаршин вспоминал: «Помню, как вернувшись из Зимнего дворца после слов Государя о начале военных действий, я заехал в Мраморный дворец и на лестнице встретил Олега Константиновича. Он был буквально потрясен тем, что он видел и слышал в Зимнем дворце. Бросившись ко мне, он обнял меня и сказал: «Вы знаете, такие минуты бывают раз в жизни, и счастлив тот, кому Бог дал их пережить… Я не дождусь отъезда на войну… вот теперь пришло мое время».
Олег Константинович глубоко и трепетно любил всё русское, был буквально влюблён в Россию и пропитан тёплой, живой любовью к Православной вере. Даже традиционное «Отче наш» перед семейной трапезой он читал вдохновенно. Б. Адамович вспоминал: «Это было прекрасное сочетание совершенного понимания смысла слов молитвы с тонкой, сдержанной выразительностью и звонкой чистотой еще отроческого голоса…» Европейские просторы мало трогали юного князя, о чём свидетельствует его письмо отцу, написанное во время путешествия по Европе: «В окне тянулась мимо меня однообразная немецкая равнина. Она вся обработана, вся засеяна – нет живого места, где глаз мог бы отдохнуть и не видеть всей этой, может быть, первоклассной, но скучной и назойливой культуры.… Теперь я подъезжаю к милой России. Да, через час я буду в России, в том краю, где все хранит еще что-то такое, чего в других странах нет.… Там, где по лицу земли рассыпаны церкви и монастыри.… Там, где в таинственном полумраке старинных соборов лежат в серебряных раках русские угодники, где строго и печально смотрят на молящегося темные лики святых.… В том краю, где сохранились еще и дремучие леса, и необозримые степи, и непроходимые болота.… Отчего-то мне вдруг припомнилось в связи с этими мыслями стихотворение: Приди ты, немощный, приди ты, радостный, Звонят ко всенощной, к молитве благостной».
А. Ф. Кони вспоминал: «Я вижу перед собою, с той отчетливостью, которая свойственна скорби, князя Олега Константиновича в походной боевой форме, с его милым лицом и мягким, устремленным задумчиво вдаль взором «говорящих» глаз, - сердечно прощающегося со мною 23 июля, в день его отъезда в действующую армию… Нас соединяла любовь к Пушкину, к которому он относился восторженно, проницательно и трудолюбиво. В Пушкине, рукописи которого были начаты им с таким успехом, - для него олицетворялось все, чем сильна, своеобразна, дорога и по праву может быть горда Россия. И когда эта Россия позвала Олега Константиновича на брань, он отдал ей все силы и помышления, сознавая, что есть исторические минуты, когда родина, видоизменяя слова Писания, должна сказать: Да оставит человек отца и матерь свою и прилепится ко мне. В его душе, так понимавшей и знавшей Пушкина, не мог не прозвучать завет «старицы-пророчицы» молодому витязю: Уберися честно ранами, Ты омойся алой кровию…»
Уезжая на фронт, князь Олег попросил мать вернуть обручальное кольцо своей невесте княжне Надежде Петровне, дочери Великого Князя Петра Николаевича. Они обручились в начале года. Надежда была младше, и против их любви выступала её мать Великая княгиня Милица Николаевна, но родители князя благословили влюбленных. Княжне на тот момент было только 16 лет, но Олег сказал, что будет ждать столько, сколько нужно…
Гусарский полк, с которым выступил в поход корнет Романов, входил в состав первой действующей армии и уже в начале августа 1914 года получил боевое крещение в Восточной Пруссии. По состоянию здоровья князь удерживался при штабе, ему поручено было вести полковой дневник, чем он и занимался со всей ответственностью. Однако штабная должность не могла удовлетворить желавшего подвигов молодого человека, и он рвался в строй. Наконец, его перевели во 2-й эскадрон. Офицеры эскадрона очень полюбили Олега и были с ним в самых дружеских отношениях. 6 августа в составе Лейб-гвардии Гусарского полка 2-й гвардейской кавалерийской дивизии он получил боевое крещение бою под Каушеном, одном из самых знаменитых боёв Второй Отечественной войны.
По воспоминаниям генерала Ермолинского, адъютанта Верховного главнокомандующего, Великого князя Николая Николаевича, "все желания Князя сосредотачивались на жажде подвига: он днём и ночью мечтал о своём уходе из штаба полка и о возвращении в строй. Желание это осуществилось за несколько дней перед нашим последним свиданием, но оно же его и погубило."
27 сентября (10 октября по новому стилю) 1914 года князь Олег, командовавший взводом в своём полку, был тяжело ранен близ деревни Пильвишки в районе Владиславова (ныне Kudirkos Naumiestis, Литва). Телеграмма штаба Верховного Главнокомандующего гласила:
"при следовании застав нашей передовой кавалерии были атакованы и уничтожены германские разъезды. Частью немцы были изрублены, частью взяты в плен. Первым доскакал до неприятеля и врубился в него корнет Его Высочество Князь Олег Константинович."
В конце стычки один из раненых немцев, уже находясь на земле, выстрелил в князя и ранил его. 28 сентября (11 октября) князь был доставлен в госпиталь в Вильно и прооперирован. В тот же день был награждён орденом святого Георгия IV степени «за мужество и храбрость, проявленные при стычке и уничтожении германских разъездов».
В.А. Адамович писал Великому Князю Константину Константиновичу: «Его высочество встретил меня как бы «не тяжёлый» больной. Приветливо, даже весело, улыбнулся, протянул руку, жестом предложил сесть… …Войдя, я поздравил князя с пролитием крови за Родину. Его высочество перекрестился и сказал спокойно: «Я так счастлив, так счастлив! Это нужно было. Это поддержит дух. В войсках произведёт хорошее впечатление, когда узнают, что пролита кровь царского дома»…
Вечером следующего дня в Вильно прибыл отец князя Олега, который привёз ему орден святого Георгия, принадлежавший великому князю Константину Николаевичу. Этот орден прикололи к рубашке умиравшего князя, который в тот же вечер скончался.
3 (16) октября князь Олег был похоронен в имении Осташево Московской губернии, где в 1916 г. был построен четырехстолпный одноглавый храм-усыпальница, сооружённый по образцу древних псковско-новгородских церквей. После революции усыпальница была разорена. Могила не сохранилась.
Вложения
__________________
Дайте мне еще шампан бокальского))))
Принцесса Мод -Шарлотта-Мария-Виктория Уэльская родилась 26 ноября 1869 года. Она была младшим ребенком в семье Принца Уэльского Эдуарда и принцессы Александры (урожденной принцессы датской). Брак родителей Мод был далек от идеала. Принцесса Александра, казалось, способна очаровать своей красотой и шармом любого, кроме своего мужа.
В детстве и юности Мод часто бывала в родной для ее матери Дании, где подружилась со своими кузенами - Цесаревичем Николаем и его младшим братом, Великим Князем Георгием, сыновьями ее тети , Императрицы Марии Федоровны. Мод переписывалась с Николаем и Георгием, в переписке называя Николая "Mr.Toad" или "Darling little Nicky", а Георгия - "Musie". Сама же она подписывала письма как "Stumpy".
В обществе Мод и ее сестры, Луиза и Тория, слыли необыкновенно скромными, речь их было настолько тихой, что их стали называть "виндзорские шептуньи". Этим качеством Мод была похожа на еще одну свою кузину- Аликс Гессенскую. Мод несомненно унаследовала от своей матери красоту, но все же не могла ее затмить. К 18 годам скромная девочка "Harry", как называли иногда в семье Мод, превратилась в красавицу с темными волосами и точеной талией. Она была обречена приковывать к себе внимание поклонников. Самой же Мод в то время очень нравился Великий Князь Георгий Александрович, в одном из писем ему она признавалась: "...никому не показывай это письмо. Ты написал мне такие милые слова. Я очень скучаю по тебе, мой дорогой Musie. Ужасно быть вдалеке, когда все постоянно напоминает о тебе."
Немного позже Мод была увлечена принцем Франком Текским. Она писала ему полные нежности письма, на которые Френк так и не ответил. Она жаловалась на это сестре Френка, Мей Текской: "Представь себе, я писала Френку, но он так и не ответил. Когда будешь писать ему, передай, что это не по-дружески. Мне очень больно". Сама же принцесса Уэльская ответила отказом на предложение принца Николая Греческого. Королева Виктория одно время очень хотела видеть Мод женой герцога Гессенского Эрнеста (Эрни, брат Императрицы Александры Федоровны), но Мод приняла это предложение в штыки: " Никто не заставит меня выйти замуж за этих немецких вандалов! Не могу представить, чтобы я прожила в Дармштадте всю жизнь!" Несомненно, эти слова были результатом влияния на Мод ее матери-датчанки, мягко говоря, не любившей немцев. По той же причине была неудачной и попытка сватовства к Мод принца Максимилиана Баденского.
Долгое время принцесса Мод не догадывалась о том, что в нее влюблен еще один из ее кузенов - принц Карл Датский. Мод никогда не думала о нем в романтическом ключе, более того, она довольно прохладно относилась к матери Карла и не могла найти с ней общего языка. Карл же был влюблен в Мод с 1892 года, в 1895 он решился сделать ей предложение. Карл писал своему другу: "Я давно страдаю от ужасной болезни. Я безнадежно влюблен в одну из своих английских кузин". Через два года он же напишет: " Я сделал предложение дорогой Мод, она была так мила, так очаровательна и сказала "да".
Мод 22 октября 1895 года запишет: "Помолвлена с дорогим Карлом, Пусть Божье благословение всегда будет с нами и наша любовь никогда не изменится". Выбор внучки одобрила и королева Виктория: "Он приятный молодой человек. Он очень высок и красив". Карл в самом деле был очень высоким, Мод была вынуждена всегда носить каблук, чтобы не быть слишком маленькой на фоне мужа.
Самым сложным для принцессы Мод в Дании оказалось найти общий язык с семьей мужа. Встречаться пару раз в год с семьей мужа для нее было приемлемо, но их постоянное присутствие в ее жизни действовало на нервы. Помимо этого, Мод часто оставалась в Копенгагене одна, так как ее муж приступил к своим обязанностям морского офицера и часто покидал страну. Особенно тяжело принцесса переживала холодные датские зимы. Она напишет: "Погода ужасна, постоянно идет дождь, ветер, мрачно и темно, мы вынуждены жечь свет днем".
Через 6 лет после свадьбы, 2 июля 1903 года, появился на свет первый и единственный ребенок Карла и Мод- принц Александр. Тогда еще никто не мог предположить, что этот мальчик однажды станет королем Норвегии. Однако, уже через 2 года произошло отделение Норвегии от Швеции. В 1811 году Норвегия заключила союз со Швецией, согласно которому было создано королевство Швеции и Норвегии во главе со шведскими монархами. В 1905 году стало ясно, что отделение Норвегии неизбежно, нерешенным был только вопрос о том, будет ли новое государство монархией или республикой. Сторонники монархии видели своим новым Государем никого иного, как принца Карла Датского. По результатам плебисцита, на котором настоял принц Карл, 69 000 проголосовало за республику и 260000- за монархию. Таким образом, Карл и Мод стали новыми королем и королевой Норвегии. Карл провозгласил своим девизом "Alt for Norge" (Все для Норвегии) и взял себе новое, более норвежское имя - Хокон, принц Александр стал принцем Улафом. Не стала менять имя только королева Мод.
Новые король и королева были приняты в Норвегии с распростертыми руками. Королева незамедлительно взяла под свою опеку дело благотворительности, в частности, стала помогать матерям-одиночкам Норвегии. Помимо этого Мод выучила свой новый родной язык и даже научилась кататься на лыжах. Природная застенчивость не помешала королеве сблизиться с подданными.
Жизнь королевской семьи в Норвегии была довольно спокойной, не пережили Мод и Хокон и военных потрясений 1914-1918 гг., так как в Первой Мировой войне Норвегия придерживалась нейтралитета.
Королева конечно же постоянно следила за военными событиями, остро переживала неудачи Англии и радовалась успехам. Неприязнь королевы к Германии только усилилась.
Даже в свои 60 лет Королева Мод выглядела очень достойно. Конечно, она утратила красоту и очарование молодости, но сохранила стройную фигуру. Несмотря на невралгию и частые головные боли, она никогда не бросала занятия спортом, отдавая предпочтения лыжам зимой, катанию на велосипеде и верховой езде- летом. Однажды, когда королева каталась на лыжах в Nordmarka, человек, не узнавший ее и Хокона - сказал, обращаясь к королю:
-Посмотрите, как едет эта девочка!
-Да, -ответил король - Очень неплохо, особенно если учесть, что девочке 60 лет.
-Ей 60? Вы ее знаете?
-Знаю и довольно хорошо. Она моя жена.
После войны королева возобновила частые визиты в родную для нее Англию. Тем более, что с 1924 года в Оксфорде учился ее сын. В 1925 году скончалась королева Александра. Потеря матери была тяжелым ударом для Мод.
Королева Норвегии очень симпатизировала своему племяннику , Эдуарду VII, она не могла смириться с его отречением и никогда не приняла Уоллис Симпсон, "эту ужасную женщину, которая его загипнотизировала", как писала о ней Мод в письме к королеве Мери. Было королева Норвегии и на коронации другого своего племянника- короля Георга VI. Не забывала она и о своих русских кузинах, так она писала в ответ на поздравительную открытку Великой Княгини Ксении: " Дорогая Ксения, мои мысли всегда с тобой. Благослови тебя Господь. Обнимаю, любящая тебя Harry". Помимо этого, после смерти Мод король Хокон передал от ее имени значительную сумму денег Великим Княгиням Ксении и Ольге.
В 1938 году королева Мод, находясь в Англии, почувствовала себя нехорошо. Была сделана операция, которая, казалось, прошла успешно, но ночью королева умерла от остановки сердца.Тело королевы было перевезено в Норвегию. Похоронена Мод Норвежская в крепости Акерсхус.
Вложения
__________________
Дайте мне еще шампан бокальского))))
Сегодня, когда мы пытаемся что-то донести до детей, которые, как обычно, с первого раза ничего не понимают, мы грозно приговариваем: «Я тебе русским языком говорю!». Обычно фраза говорится на повышенной громкости. Но у этого выражения довольно необычное прошлое, восходящее к взаимоотношениям дворян и крестьян…
Как известно, дворяне России были обыкновенно двуязычными. Говорили на французском и русском. На французском между собой, а вот с людьми «низших сословий» на русском. Чтобы усилить эффект приказа дворяне приговаривали: «Я тебе русским языком говорю».
Любопытно
Что касается русского языка, то после овладения первоначальной грамотой ему обычно почти не уделяли внимания, считая, что "само сладится". В аристократической среде русский считали одним из второстепенных, подобным шведскому или польскому, который знать можно, но, по ограниченности применения, необязательно. По сути, на нем можно было общаться только с прислугой, а для этого большого красноречия не требовалось.
А. М. Тургенев свидетельствовал: "Я знал толпу князей Трубецких, Долгоруких, Оболенских, Хованских, Волконских, Мещерских… которые не могли написать на русском языке и двух строк". Многие владели очень ограниченной лексикой, не выходя за пределы узкобытовых тем, использовали простонародные языковые формы (типа "надысь", "ефтот", "надоть" и т. п.) и затруднялись в свободном ведении беседы.
Те, кто воспитывался за границей, нередко возвращались в Россию, начисто не умея говорить по-русски. Князь Д. В. Голицын, бывший около 20 лет генерал-губернатором Москвы, прожил до восемнадцати лет за границей и по-русски сперва почти не говорил. Впоследствии выучился, но изъяснялся по-русски хотя и довольно правильно, но с заметным акцентом, как иностранец.
Князь П. А. Вяземский вспоминал о своем отце, что тот, "как и почти все люди его времени, говорил более по-французски. Жуковский, который введен был в наш дом Карамзиным, говорил мне, что он всегда удивлялся скорости, ловкости и легкости, с которыми в разговоре отец мой переводил на русскую речь мысли и обороты, которые, видимо, слагались в голове его на французском языке".
Многие из декабристов русского языка совсем или почти не знали. Так, М. П. Бестужев-Рюмин во время следствия, сидя в Петропавловской крепости, вынужден был, отвечая на допросные пункты, часами листать французско-русский лексикон, чтобы правильно перевести свои показания, которые он сочинял по-французски. Почти не говорил по-русски М. С. Лунин. Довольно плохо знали язык братья Муравьевы-Апостолы, воспитывавшиеся во Франции, — из них Матвей Иванович впоследствии, в Сибири, со слуха и благодаря чтению русских книг язык освоил вполне хорошо, а Сергей, за ранней гибелью, не успел, даже стеснялся писать по-русски и т. д.
Почти трагикомичной выглядела ситуация франкоязычия в 1812 году, когда в дневниках и переписке русской знати "на чистейшем французском языке выражалась величайшая ненависть к французам".
Плохому знанию русского языка способствовало и то, что на протяжении всего XVIII и начала XIX века он непрерывно менялся, общепризнанные грамматические нормы были практически неизвестны, а учебники грамматики почти отсутствовали.
Многие, вслед за М. А. Дмитриевым, могли сказать: "Русской грамматике меня не учили, да некому было и учить: никто не знал даже правописания".
В общем, учили родной язык в основном копируя прописи и заучивая немногочисленные русские стихи — примерно так же, как иностранные. А о правописании в большинстве случаев и не думали. Даже княгиня Е. Р. Дашкова — президент двух Академий и автор статей в толковом словаре русского языка — подписывала свою фамилию "Дашкава".
Толчком к овладению русским языком стала образовательная политика и личный пример Николая I. Как говорили, на следующий же день после своего воцарения император, выйдя утром к придворным, громко поприветствовал их по-русски, сказав: "Доброе утро, дамы и господа".
Поскольку предшественник его, Александр I, всегда здоровался по-французски, наиболее проницательные из придворных сразу почувствовали, что наступают новые времена. Так и оказалось. С этого времени Николай общался по-французски только с дипломатами и дамами и очень раздражался, если подданный не мог поддержать разговора на русском языке. И писать — письма к сыновьям и деловые бумаги — Николай тоже стал по-русски, благо у него были хорошие учителя и он делал это вполне грамотно. В результате в считаные месяцы французский язык исчез из российского делопроизводства (за исключением дипломатического ведомства), а придворные и столичная знать наперебой принялись зазывать к себе учителей, чтобы учиться по-русски.
А. Д. Галахов оказался одним из таких наставников, востребованных московским "светом". Сперва его' пригласили в дом князя П. П. Гагарина. "Молодой князь 14-ти лет, — вспоминал Галахов, — уже отлично владел французским языком, гораздо лучше, чем родным. А преподавание последнего идет очень туго в то время, когда ему обучаются как иностранному и притом теоретически, без должной практики, так как в семействе князя и в кругу его знакомства почти постоянно слышалась французская речь. Благодаря рекомендации князя скоро нашлись у меня уроки и в других домах, где предстояла мне та же трудность, то есть господство французского языка. Впрочем, моими занятиями оставались довольны и учащиеся, и их родители. Тем и другим нравилось, как они выражались, моя метода, а все достоинство этой методы заключалось в ясности толкований, да разве еще в том, что я, зная французскую грамматику, нередко прибегал к ней для объяснения грамматики русской. Немаловажною вещью считалось и то, что я был дворянского сословия и держал себя на уроках иначе, чем преподаватели из семинаристов, или вовсе не знавшие французского языка, или, при знании, пугавшие своих учеников и учениц прескверным выговором, на который тогда обращали особенное внимание, ценя его выше теоретического знания, как бы оно ни было капитально…
В конце 1820-х годов подоспели два первых в России подробных и систематических грамматических руководства, написанные Н. И. Гречем: "Практическая русская грамматика" (1827) и "Краткая русская грамматика" (1828) — и стали использоваться как учебники, ну а дальнейшее сделала литература. Желание читать Пушкина, Лермонтова и Гоголя скоро заставило даже иностранцев учиться русскому языку.
__________________
Дайте мне еще шампан бокальского))))
На фото не представитель Ку-Клукс-Клана, как можно предположить. Это один из первых, если не первый советский дефектор — так называют перебежчиков, согласившихся работать на иностранную разведку. После побега в 1945 году, в Канаде этот человек проживал под говорящей фамилией Стенли Крысяк. Его настоящее имя: Игорь Сергеевич Гузенко. Но на западе он больше известен как «Человек-колпак».
В ночь с 5 на 6 сентября 1945 года в советском атташате в Оттаве возник переполох — исчез шифровальщик ГРУ 26-летний лейтенант Игорь Гузенко, который в советском Центре именовался как «Кларк».
Подозрения, что это исчезновение не случайность и не результат несчастного случая возникли сразу. Помимо Гузенко также пропала его беременная жена и маленький сын.
Советские спецслужбы предполагали, что офицер ГРУ мог быть задержан канадской конной полицией (в то время, помимо прочего, на нее были возложены контрразведывательные функции) и это не сулило ничего хорошего. Несмотря на скромную должность, шифровальщик резидента советской разведки был посвящен во многие секретные дела. Вторая версия: Гузенко сам решился на предательство и сбежал. Но в обоих случаях без большого дипломатического скандала было не обойтись.
Очень скоро подтвердились худшие опасения. Из аппарата военного атташе пропали более сотни секретных документов. Забрать их мог только Гузенко.
Дипломатические отношения между СССР и Канадой были установлены совсем недавно, в 1942 году. В июне 1943 г. в Оттаву прибыл полковник Н.И. Заботин, который возглавил представительство военного атташе в Канаде. Он же руководил подразделением Главного Разведывательного Управления.
С того же 1943 года согласно с секретным англо-американским соглашением, подписанным в Квебеке, Канада была подключена к процессу создания атомной бомбы. Об этом из Лондона сообщила в Центр разведчица Урсула Кучински соратница знаменитых Рихарда Зорге и Шандора Радо.
Таким образом, Канада становилась третьим участником атомного проекта, и это в корне меняло к ней отношение СССР. Советским спецслужбам было необходимо знать, какими разработками занимались английские ученые в Канаде. В августе для работы в этом направлении в Оттаву прибыли офицеры ГРУ П. Мотинов, А. Рогов и П. Ангелов. Шифровальщиком у полковника Николая Ивановича Заботина был лейтенант Игорь Гузенко, который в Центре именовался как «Кларк». Этот «Кларк» и исчез 6 сентября 1945 года.
Непосредственно уход Гузенко выглядел довольно забавно. Собрав в портфель шифровальные блокноты и секретные документы, к которым он имел доступ, советский шифровальщик отправился прямиком в Королевскую конную полицию, но дежурные офицеры ему попросту не поверили! Тогда он направился в местную газету «Ottawa Journal», но дело было ночью и редактор, раздосадованный, что его потревожил какой-то «сумасшедший», послал его в Министерство юстиции. Явившись туда, Гузенко обнаружил, что двери учреждения заперты, и разговаривать с ним просто некому.
Проведя ночь вместе со своей семьей на съемной квартире, утром Гузенко снова отправился в Королевскую конную полицию. В этот раз его выслушали, ознакомились с представленными документами и в конечном итоге направили в «Лагерь-Х», который со времен войны использовался для подготовки диверсантов. Именно там Гузенко допросили следователи британской MI-5 и американские агенты ФБР. Центральное Разведывательное Управление было только в стадии формирования и потому не привлекалось.
На Западе распространена версия, согласно которой премьер-министр Канады Уильям Лайон Макензи Кинг изначально не хотел иметь ничего общего с советским перебежчиком. Он даже настаивал на дипломатическом решении, чтобы избежать конфликта с СССР — военным союзником и дружественной страной. Однако после того как премьер-министра ознакомили с показаниями и документами Гузенко, из которых явствовало, что на территории Канады работала разветвленная сеть советских шпионов, Макензи Кинг заговорил иначе. Он назвал такие действия СССР вероломством на канадской земле. В общей сложности Гузенко выдал около 39 советских агентов, 18 из которых были осуждены.
С февраля 1946 года Игорь Гузенко получил возможность выступать в средствах массовой информации, в том числе на телевидении с разоблачениями советской шпионской сети в Канаде. На все интервью Гузенко являлся в колпаке с прорезями для глаз. К нему быстро приклеилось прозвище «Человек-колпак». В таком же виде он являлся и на заседания, созданной вскоре, Королевской комиссии по расследованию советского шпионажа, которая рассматривала дело Гузенко.
Благодаря сведениям, полученным от Гузенко, англичане успешно преследовали немецкого коммуниста, физика Клауса Фукса, который эмигрировал в Англию, а потом передавал Советскому Союзу атомные секреты.
Информация Гузенко, в частности расшифровка советских шифров, помогла изобличить Юлиуса и Этель Розенбергов, для которых дело кончилось электрическим стулом в США. Кроме того, материалы представленные Гузенко, приблизили провалы таких советских шпионов как Дональда Маклина, Гайя Берджесса, Кима Филби, Энтони Бланта, Джона Кернкросса и других.
Гузенко получил канадское гражданство и документы на имя Джорджа Брауна. Его большая семья, в которой было восемь детей, жила в Торонто, в пригороде Кларксон.
Новоиспеченный Джордж Браун написал две книги. Одна из них «Падение Титана» получила награду. Он регулярно появлялся на телевидении в неизменном колпаке.
История Игоря Гузенко легла в основу художественного фильма «Железный занавес», снятого студией «Twentieth Century-Fox»в 1948 году. Интересно, что фильм снимался в реальных интерьерах канадского посольства и использовались некоторые из реальных документов, переданные перебежчиком.
Умер Игорь Гузенко от сердечного приступа в 1982 году. Похоронен в безымянной могиле, к которой присоединилась и его жена в сентябре 2001 года. Только в 2002 г. на могиле поставили надгробие. А в июне 2003 г. и апреле 2004 г. в Оттаве установили памятные доски, посвященные советским перебежчикам.
Вложения
__________________
Дайте мне еще шампан бокальского))))
Познакомьтесь (кто не слышал этого имени раньше): Адриан фон Фёлькерзам, "актер второго плана" при суперзвезде Скорцени, при том что результативность у Фёлькерзама была выше, а приключения не менее поразительны.
Причин, по которым этот человек малоизвестен, две: во-первых, он числился заместителем Скорцени и все лавры доставались начальнику; во-вторых, не дожил до конца войны и не имел возможности написать мемуары. Но те, кто лично знал обоих, пишут, что молчаливый, незаметный зам дал бы сто очков вперед своему хвастливому шефу.
Нам этот человек интересен еще и тем, что он был нашим соотечественником. Во всяком случае, родился в России, вырос в русскоговорящей семье и на русском говорил как на родном.
Бароны фон Фёлькерзам были остзейцами, российскими подданными еще с петровских времен.
Дед Адриана – русский адмирал, младший флагман печальнопамятной тихоокеанской эскадры, погибшей при Цусиме. Правда, он скончался от болезни накануне баталии, но погребен завидным для моряка образом: положенный в холодильник, отправился на дно вместе с потопленным броненосцем «Ослябя».
Внук адмирала родился в Петербурге, но во время Гражданской семья эмигрировала, поэтому воспитывался и учился Адриан в независимой Латвии, а потом в Германии.
В 1940 году вступил добровольцем в знаменитый полк «Бранденбург-800», готовивший диверсантов для заброски на вражескую территорию. Боевым группам полка была отведена очень важная роль на первом этапе операции «Барбаросса». Маленькими отрядами они просачивались в советский тыл и наносили удары по узлам связи, мостам и штабам, нарушали стратегические коммуникации, сеяли панику и так далее. Отец мне рассказывал, что в ужасные дни отступления от западной границы в наших войсках царил настоящий психоз по поводу вездесущих «парашютистов» - и вреда от этой истерики было во много раз больше, чем от самих диверсантов, которых отец ни разу так и не видел.
Лейтенант Фёлькерзам возглавил ударную «Балтийскую роту», состоявшую из русскоговорящих фольксдойче, литовцев и белоэмигрантов; она натворила много всяких пакостей – например, захватила штаб целой дивизии, оставив ее без управления.
Не буду перечислять все досадные для нас фёлькерзамовские военные подвиги, а остановлюсь на одном, который и сегодня фигурирует в учебниках диверсионно-разведывательных школ под названием «Майкопский рейд».
Летом 1942 года Гитлер решил, что не стоит тратить силы на взятие Москвы, а лучше повернуть удар на юг и захватить каспийскую нефть. Больше всего немцев беспокоило, что, отступая, русские подожгут промыслы, трубопроводы, нефтеочистительные сооружения и на восстановление уйдет много месяцев.
Фёлькерзам получил практически невыполнимое задание: забраться в глубокий тыл противника и сберечь от разрушения нефтедобывающую инфраструктуру Майкопа.
Согласно немецким источникам, в июле диверсионный отряд в составе 62 человек просочился через линию фронта. Все были русскоязычные, одеты в форму НКВД; у Фёлькерзама – документы на имя майора Трухина.
По пути «Трухин» задержал беспорядочно отступающих бойцов, пристыдил за малодушие, построил в колонну. Доставил к командующему обороной Майкопа, который был рад подкреплению. В суматохе катастрофического августа 1942 года формальности не соблюдались. Генерал брал с собой «майора госбезопасности» в объезд по ключевым точкам обороны и города. Фёлькерзам постарался повсюду примелькаться.
Когда 8 августа немецкие танки приблизились к Майкопу и там началась спешная подготовка к уничтожению нефтяных объектов, диверсанты разделились на полтора десятка мобильных групп. Одна захватила центральный пункт связи, откуда передала в части приказ о срочном отступлении; несколько «пятерок» имитировали при помощи гранат артобстрел, чтобы вызвать панику; остальные разъехались по буровым и предприятиям с приказом об отмене запланированных взрывов. Если верить немецким реляциям, вся эта авантюрная, но тщательно рассчитанная механика сработала: Майкоп был оставлен без серьезного сопротивления, а буровые остались целы. Фёлькерзам получил высшую военную награду – Рыцарский крест.
Освободив из плена Муссолини, Отто Скорцени стал фаворитом Гитлера и получил возможность брать в свое спецподразделение лучших специалистов диверсионного дела. Гауптштурмфюрер (капитан) Фёлькерзам стал начальником штаба и главным помощником «человека со шрамом», занимаясь подготовкой всех важных операций. Так он разработал планы похищения маршала Петэна и убийства маршала Тито, однако эти акции в последний момент были отменены. Зато в октябре 1944 г. Фёлькерзам рассчитал и провел как по нотам фантастическую операцию "Панцерфауст".
Коротко расскажу. Венгерский диктатор Хорти через своего сына вел тайные переговоры с Советским Союзом о выходе из войны. Только что то же самое проделала Финляндия, но Финляндия была от Рейха далеко, а через Венгрию у нашей армии появился бы прямой выход к германской границе, и война закончилась бы на несколько месяцев раньше.
Диверсанты сначала напали на охрану Хорти-младшего, скрутили его, закатали в ковер и переправили самолетом в Рейх. Когда диктатор, несмотря на похищение сына, всё же объявил о выходе Венгрии из войны, отряд Скорцени-Фёлькерзама внезапным ударом захватил Будайский замок, резиденцию Хорти – почти без боя, с минимальными потерями. Хорти был смещен, во главе Венгрии встал Салаши, и война продлилась столько, сколько продлилась.
Потом была масштабная диверсионная операция «Гриф» - в Арденнах, где Фёлькерзам, говоривший по-английски не хуже, чем по-русски, вредил как мог непуганым американцам. А потом дела у Рейха стали совсем плохи, и Гитлеру пришлось забивать гвозди микроскопом.
В январе 1945 года элитный "Ягдфербанд-Ост" («Охотничий отряд – Восток») во главе с Фёлькерзамом был брошен на затыкание дыры в прорванном фронте. Против советских танков и артиллерии навыки диверсионно-разведывательного мастерства были бесполезны. Из восьмисот человек выжили пятнадцать. Пробиваясь к своим, они тащили на носилках смертельно раненого командира – это о многом говорит.
Вот такой у нас в ту войну был противник.
Вложения
__________________
Дайте мне еще шампан бокальского))))
В апреле исполняется 21 год с того дня, когда сотрудник Центрального разведывательного управления США Олдрич Хейзен Эймс признал себя виновным в шпионаже в пользу СССР и Российской Федерации и был приговорен к пожизненному заключению.
В отличие от израильского шпиона Джонатана Джея Полларда, который тоже получил пожизненный срок, но должен выйти на свободу в ноябре будущего года, Эймс был арестован уже после того, как в федеральной системе США отменили условно-досрочное освобождение, и поэтому он обречен закончить свои дни за решеткой.
Эймс отбывает срок в городе Алленвуде в Пенсильвании, где в прошлом сидели Вячеслав Иваньков по кличке Япончик и бывший сотрудник ООН Владимир Кузнецов, единственный пока россиянин, которого отправили из США досиживать на родине.
Насколько известно, за девять лет работы на Москву Эймс продал почти рекордное количество агентов ЦРУ, несколько из которых были расстреляны.
Рекорд по этой части, как считают, принадлежал ветерану ФБР Роберту Хэнссену, который также приговорен к пожизненному заключению.
В отличие от многих советских агентов прошлых лет, Эймс, который родился 26 мая 1941 года и пошел по стопам отца, работавшего в ЦРУ, вызвался сотрудничать с КГБ не из идеологических, а из финансовых соображений.
Cherchez la femme
В октябре 1983 года он разошелся с женой, которая раньше тоже работала в ЦРУ, и согласился заплатить их общие долги, а также выплачивать ей в течение трех с половиной лет ежемесячные алименты. В общей сложности речь шла о 46 тыс. долларов.
Эта сумма грозила обанкротить Эймса, который получал в ЦРУ около 60 тыс. долларов в год. Он говорил впоследствии, что мысль о сотрудничестве с СССР возникла у него из-за финансовых затруднений. Но денег Эймсу не хватало не только из-за алиментов, но и из-за расходов на новую жену.
Олджрич Хейзен Эймс с женой Марией и сыном
В 1982 году Эймс вступил в интимные отношения с атташе посольства Колумбии по культуре Марией дель Росарио Каса Дюпуй, которая была осведомительницей ЦРУ. Впоследствии он пойдет на признательную сделку с прокуратурой отчасти для того, чтобы выторговать пятилетний срок для Марии, которая вышла за него замуж вскоре после его развода и сделалась его сообщницей.
Она призналась виновной в уклонении от налогов и сговоре с целью шпионажа. При обыске ФБР нашло в доме Эймсов 60 женских сумок, более 500 пар обуви и 165 нераскрытых упаковок с колготками.
Сам Эймс тоже жил на широкую ногу. ЦРУ всерьез заинтересовалось им после того, как до начальства, наконец, дошло, что при относительно скромной зарплате он купил за наличные дом в Арлингтоне (штат Вирджиния) стоимостью 540 тыс. долларов и потратил на его ремонт еще почти 100 тыс., приобрел "Ягуар" за 50 тыс. и тратил более 6 тыс. в месяц на мобильный телефон, по которому Мария звонила в Колумбию.
Коллеги давно заметили, что Эймс, который раньше носил дешевый ширпотреб, стал щеголять на работе в костюмах, сшитых на заказ. Наконец, минимальные выплаты по его кредитным картам превышали его месячную зарплату.
Долгое время Эймс объяснял, что Мария получала деньги от богатой родни в Колумбии, но еще в ноябре 1989 года один коллега выяснил, что ее семья не так уж богата, и сообщил об этом начальству. То, впрочем, раскачалось не сразу, тем более что увлеклось в то время другой версией: сотрудник ЦРУ за границей донес, что, по его сведениям, КГБ внедрило в разведку какого-то советского эмигранта.
В общей сложности Москва заплатила Эймсу 4,6 млн долларов. Взамен он выдал ей имена более чем трех десятков американских агентов и подробности примерно 100 тайных операций ЦРУ.
"Назад дороги нет"
Решив подзаработать на шпионаже, Эймс воспользовался тем обстоятельством, что в его обязанности входило участвовать в вербовке советских дипломатов. С ведома ЦРУ и ФБР он взялся активно заводить контакты среди сотрудников посольства СССР в Вашингтоне и в апреле 1985 года передал им информацию, которая, по его словам, "в общем, гроша ломаного не стоила", но должна была показать КГБ, что он ценный кадр.
Взамен Эймс попросил 50 тыс. долларов, которые ему быстро выдали. Впоследствии он утверждал, что поначалу планировал расплатиться с долгами и ограничиться этим первым, как он выразился, "кидаловом", но понял, что после того, как он "переступил черту, назад дороги нет".
Уже скоро он выдал больше десяти агентов, завербованных ЦРУ и ФБР, решив "заработать как можно больше денег". К тому же Эймс решил, что их устранение сделает его разоблачение менее вероятным.
Дом Олдрича Эймса, который он купил за 540 тысяч долларов, начав работать на Москву.
К 1985 году шпионская сеть ЦРУ в СССР начала исчезать на глазах. В Лэнгли сообразили, что это не случайно, но поначалу подозревали не шпиона в своих рядах, а какие-то послушивающие устройства или расшифрованный Советами код.
Чуть позднее подозрение пало на бывшего сотрудника ЦРУ Эдварда Ли Ховарда, который тоже выдал секреты КГБ. Но потом ЦРУ лишилось еще трех шпионов, о которых Ховард не знал, и стало ясно, что утечка произошла не только через него.
То, что КГБ разом арестовало столько агентов, показалось американцам ненормальным. Принято считать, что контрразведки предпочитают делать такие вещи постепепенно, поскольку провал целой агентурной сети неизбежно вызывает подозрение, что ее выдал какой-то шпион.
Как потом выяснилось, в КГБ это понимали и извинились перед Эймсом, виновато объяснив, что разом арестовать всех выданных им агентов приказало начальство на самом высоком уровне.
Пока суд да дело, Эймс продолжал открыто встречаться со своим куратором из посольства СССР Сергеем Чувахиным, объясняя на службе, что пытается его разрабатывать. После каждого совместного обеда с Чувахиным американец уносил домой от 20 до 60 тыс. долларов.
В 1986 и 1991 годах он прошел испытания на детекторе лжи. Впоследствии Эймс говорил, что был в ужасе от этой перспективы, но КГБ посоветовало ему "просто расслабиться". Хотя тесты показали, что, отвечая на ряд вопросов, Эймс кривил душой, операторы его пропустили. ЦРУ заключило после его ареста, что они были настроены к Эймсу "слишком дружелюбно" и поэтому допрашивали его чересчур щадяще.
К 1990 году ЦРУ было уверено, что в его рядах завелся шпион, и практически прекратило вербовать советских агентов, опасаясь, что те неизбежно провалятся.
Взять с поличным
В первых числах мая 1993 года оно и ФБР начали всерьез разрабатывать Эймса: установили в его доме подслушивающие устройства и датчик в его машине, рылись в его мусорном ведре и приставили к нему группы наружного наблюдения.
Четыре месяца спустя следователи собирались взять его с поличным.
Прослушка его домашнего телефона указывала, что Эймс планирует передать россиянам какие-то материалы. Наружка подъехала к его дому в Арлингтоне в 6.30 утра. Но на этот раз Эймс встал с первыми петухами и был таков.
Установленная напротив его дома камера показала, что он уехал в 6.03.
Олдрич Эймс был арестован в 1994 году после долгой слежки
Решили поджидать его у работы. Но наружное наблюдение находилось далеко от ворот ЦРУ, поскольку в прошлом к нему уже однажды привязывалась его охрана, и когда Эймс вылетел в 16 часов на улицу на своем "Ягуаре", его потеряли в потоке машин.
Этот неудачный сентябрьский день следственная бригада окрестила "Черным четвергом".
Но и на старуху бывает проруха. В ночь на 15 сентября 1993 года, когда Эймс был в служебной командировке в Анкаре, к его дому подъехал черный микроавтобус ЦРУ, в боковую дверь которого быстро втащили его мусорное ведро, оставив вместо него привезенное с собой.
Следователи извлекли из мусора клочки желтого стикера со следующим текстом:
- Я готов встретиться в Б 1 окт.
- Я не могу прочитать Север 13-19 сент.
- Если вы встретитесь со мной в Б. 1 окт. пжлст. сигнал на Севере.
- Никакого послания в Трубе.
- Если вы не можете [...] меня 1 окт. Сигнал на Севере после 27 сент. с посланием в Трубе
Следователи быстро расшифровали написанное. "Север" и "Труба" означали тайники, а Б. – Боготу, столицу Колумбии.
Погибшие по вине Эймса
"За мои 27 лет в ФБР это, пожалуй, был мой самый любимый документ", - заметил в 1995 году тогдашний начальник вашингтонского отделения ФБР Роберт Браянт по прозвищу Медведь.
Слежка за Эймсом продолжалась и закончилась 21 февраля 1994 годв, когда их с женой арестовали.
В числе прочего Эймс сообщил Москве, что именно поведал на допросах в ЦРУ сотрудник управления "К" КГБ Виталий Юрченко, в августе 1985 года попросивший убежища в американском посольстве в Риме, но три месяца спустя вернувшийся в СССР. Благодаря информации Эймса КГБ сумело быстро компенсировать ущерб, нанесенный Юрченко.
После приговора Олдричу Эймсу о нем рассказала передача Би-би-си "Панорама"
Среди погибших по вине Эймса называют генерал-майора ГРУ Дмитрия Полякова, из убеждений поставлявшего разведданные американцам с 1960-х годов до выхода отставку в 1980 году, инженера-электрика Адольфа Толкачева, Валерия Мартынова из вашингтонской резидентуры и его коллегу Сергея Моторина, которого ФБР пыталось завербовать посредством шантажа, хотя он впоследствии согласился шпионить по другим причинам.
Сотрудника миссии СССР при ООН Сергея Федоренко, который подружился с Эймсом в ходе передачи ему секретов советского ракетостроения, американец продал КГБ дважды. Благодаря своим связям в московских верхах, тот оба раза отделался легко и, как сообщают, сейчас проживает в Род-Айленде.
Вложения
__________________
Дайте мне еще шампан бокальского))))
Это здание было открыто в 1931 году и в те времена по праву считалось чудом инженерной мысли. Самое высокое сооружение на планете было построено всего за 16 месяцев во время Великой депрессии. Смотровая площадка Эмпайр Стейт Билдинг привлекала огромное количество зрителей, так что в первый год эксплуатации здания его владельцы взымали плату за посещение. С палуб 86-го и 103-го этажей в ясный день можно было увидеть Коннектикут.
Но очень скоро здание приобрело иную, трагическую, известность. В какой-то момент, в самые темные и безрадостные периоды своей жизни, люди, решившись расстаться с жизнью, предпочитали броситься вниз со смотровой площадки на 86-м этаже. Только одна женщина выжила при попытке самоубийства — бросившись вниз, ее тело было подхвачено мощным порывом ветра и буквально заброшено обратно на площадку. Прочие попытки увенчивались успехом, и всех, кто ступал вниз, ждало долгое падение с высоты более 1 000 футов, а затем мгновенная смерть на тротуаре.
Эвелин Френсис Макхейл родилась в Беркли, Калифорния, 20 сентября 1923 г. Она была шестым ребенком из семи детей, рожденных в семье Винсента и Хелен Макхейл. В 1930 г. Макхейлы переехали в Вашингтон, но там семья распалась, Винсент сохранил опеку над детьми и переехал в Нью-Йорк.
После окончания университета Эвелин присоединилась к Женскому армейскому корпусу, расквартированному в Джефферсоне, Миссури. Как потом она рассказывала своим друзьям, после окончания службы сожгла свою форму и решила воссоединиться с братом, который проживал со своей женой на Лонг-Айленде.
В тот период она получила работу бухгалтера в фирме, располагавшейся на Перл-стрит, в финансовом районе Манхэттена. Тогда же Эвелин познакомилась с молодым человеком, бывшим летчиком по имени Барри Родос, который учился в колледже Лафайет, расположенном в 90 минутах езды от Нью-Йорка, в Истоне, Пенсильвания.
Как складывались их отношения, мы достоверно не знаем, но весной 1946 г. Эвелин была на свадьбе брата своего возлюбленного, и после церемонии сорвала с себя праздничное платье со словами: «Я никогда не хочу увидеть это снова!» Платье, также как и военная форма, было впоследствии сожжено.
30 апреля 1947 г. Эвелин села на поезд из Нью-Йорка в Истон, чтобы поздравить Барри с его 24-м днем рождения. Следующим утром Барри проводил свою невесту на вокзал, и поцеловал на прощанье. Позднее он говорил, что Эвелин выглядела счастливой, как выглядит любая девушка, собирающаяся выйти замуж. Их свадьба должна была состояться в доме брата Барри в июне того же года.
По прибытии в Манхэттен, она покинула железнодорожную станцию и, миновав отель «Губернатор Клинтон» на 31-й улице и 7-й авеню, получила билет на посещение Эмпайр Стейт Билдинг. В номер отеля она зашла ненадолго, лишь для того, чтобы написать записку, в которой, кроме того, что уже упоминалось, содержалась просьба кремировать ее тело и не устраивать пышного прощания и похорон. Эвелин сложила записку и спрятала ее в своей сумочке, вместе с несколькими долларами, косметическими принадлежностями и парой семейных фотографий.
В 10:30 она подошла к Эмпайр Стейт Билдинг и приобрела билет на знаменитый 86-й этаж. Там она сняла пальто, положила его вместе с сумочкой на пол у перил, и прыгнула.
В то утро патрульный Джон Моррисси регулировал дорожное движение на пересечении 34-й улицы и 5-й авеню. В 10:40 утра он заметил порхающий белый шарф, опускавшийся вниз со стороны Эмпайр Стейт Билдинг. Мгновенье спустя раздался страшный грохот, прозвучавший как взрыв. Тотчас на 33-й улице стали собираться прохожие, чтобы посмотреть, что произошло.
На искореженной, смятой, будто картон, крыше автомобиля, на спине лежала девушка в жемчужных бусах. Если бы не искореженный Кадиллак, принадлежавший представителю Организации Объединенных Наций, можно было подумать, что девушка спокойно спит, настолько умиротворенным был ее вид. Но 23-летняя Эвелин Макхейл была мертва. Фотография, сделанная всего через 4 минуты после происшествия молодым студентом Робертом С. Уайлсом, оказавшимся через улицу от места событий, и ошеломленного красотой девушки, впоследствии обойдет весь мир, а благодаря Энди Уорхолу станет предметом искусства, иконой поп-культуры: символом трагической красоты.
Самоубийство Эвелин Макхейл стало пятым за последние три недели в мае 1947 г., совершенным при помощи Эмпайр Стейт Билдинг. После смерти Макхейел на смотровых площадках небоскреба возвели высокие ограждения, а смотрителей и охранников здания начали тренировать на распознавание среди посетителей потенциальных самоубийц.
Сестра Эвелин, Хелен, выполнила завещание. Тело Эвелин Макхейл было кремировано, а места ее последнего пристанища не существует
Фото Эвелин, сделанное Робертом С. Уайлсом и опубликованное в «Life Magazine», в мае 1947 года
.
Вложения
__________________
Дайте мне еще шампан бокальского))))
В местах, где традиционно культивировался опийный мак, его потребление регламентировалось обычаем и религиозными канонами, что сглаживало последствия. Китайцы оказались первым народом, испытавшим на себе действие опиума как общественного товара.
В первой половине XIX века крупнейшим на планете 300-миллионным народом правила маньчжурская династия Цин («Чистая»). Маньчжуры — кочевой народ с севера, воспользовавшийся смутой в Китае, чтобы захватить власть. Иноземная династия — явление в истории нередкое: Русью правили скандинавы, Англией — то франко-норманны, то шотландцы, то голландцы, а в описываемый период — немецкий Ганноверский дом, Швецией — потомки наполеоновского маршала Бернадота. Но особенность китайской истории заключалась в том, что завоеватели, сохранив многие традиции Поднебесной, сами выродились: разучились даже воевать. Китай вступил в период застоя — при кажущейся стабильности и даже величии по-своему красивого здания.
Ослаблением «разлагающейся полуцивилизации древнейшего в мире государства» не могли не воспользоваться другие страны. В авангарде европейской колониальной экспансии стояла Англия. Однако даже она не имела сил для оккупации огромного Китая — и предпочла экономические методы эксплуатации ее населения.
Схема британо-американского транснационального наркотранзита, работавшая на протяжении почти двухсот лет, была весьма простой и эффективной. Британская Ост-индская компания (БОИК) монополизировала промышленное производство опия в Бенгалии, бывшей частью британской колонии Индии. Именно там производился самый высококачественный опиум. Членами и акционерами БОИК стали первые лица Британской империи — лорды-пэры. Именно они и начали формировать в Китае наркоцивилизацию.
Первоначально компания учредила «Китайскую внутреннюю миссию», задачей которой было пристрастить к опиуму китайских крестьян с помощью пропаганды опиокурения. Это создало рынок сбыта для опиума, который и был заполнен Британской Ост-индской компанией. Пропорционально ввозу опия потребление наркотиков возрастало в Китае до огромных размеров.
Другим самым важным товаром после опиума, которым торговала БОИК, был хлопок (по другим источникам встречал ЧАЙ !!!). Его выращивали также в британских колониях — на юге Соединенных Штатов еще до гражданской войны Севера и Юга. Большая часть хлопка с плантаций южных штатов США перерабатывалась на фабриках Северной Англии. Там, работая по 16 часов в день, женщины и дети зарабатывали на скудное пропитание. Текстильные фабрики принадлежали также лордам из высшего лондонского общества — Пальмерстонам, Бэрингсам, Кесуикам и, в первую очередь, Д.Матесону — владельцу судоходной компании «Голубая звезда», корабли которой перевозили в Индию хлопковые ткани.
Экспортируемый в Индию дешевый хлопковый текстиль разорял традиционных индийских производителей изделий из хлопка — в том числе и в Бенгалии. Тысячи индийцев терпели ужасную нужду, будучи выброшенными с работы в результате того, что рынки захватили более дешевые британские товары. Индия экономически стала еще сильнее зависеть от Британии, ибо ей нужна была валюта, чтобы заплатить англичанам за железные дороги и готовый текстиль. В результате политики колонизаторов, единственным решением индийских экономических проблем стало производство все большего количества опиума и продажа его за бесценок Британской Ост-Индской компании.
«Китайская внутренняя миссия» выполнила гигантскую работу по «промывке мозгов» в деле распространения опиума среди китайцев. В Китае рынок опиума был сначала создан, а потом заполнен бенгальским опиумом. Это создавало замкнутый круг, в результате чего богатейшие Индия и Китай стремительно нищали, впадая во все большую зависимость от Англии. Наркоторговля вкупе со спекуляциями хлопком стала фундаментом, на котором выросли и расцвели британская и американская торговля. А вместе с ней — и экономическая мощь Британской империи и США.
К концу 1830-х годов употребление опиума превратилось в страшную разрушительную силу китайского общества. Императорский двор был напуган тем, что опиум курили даже солдаты, необходимые для подавления народа. В то же время запрет китайско¬го правительства на ввоз наркотика не мешал маньчжурскому императору Китая получать средства от главного директора таможенных служб. И тем самым — косвенно быть причастным к взяткам, царившим на всех уровнях китайской бюрократии.
Как известно, дурной пример заразителен. Не только в Китае, но и в Великобритании (с короля Вильгельма III-го Оранского, уличенного во взятке в 10000 фунтов за монополию торговли БОИК) подкуп правительства, избирателей и парламентариев вошел в постоянную практику «демократических» обществ.
США, возникшие из английских колоний, также воспроизвели политическую систему бывшей метрополии. Капиталисты предоставляли займы правительствам, вмешивались в выборы президентов. А особо предусмотрительные вроде американского банкира и миллионера Д.Астора — аккуратно вносили деньги в избирательный фонд обеих политических партий, что обеспечивало им в Конгрессе поддержку республиканцев и демократов одновременно. Подобные реалии превращали большую часть Конгресса (парламента) в прямой рупор капитала, возраставшего, в том числе и за счет наркотиков.
Впервые опиум был завезен в Англию из индийской провинции Бенгалия в 1683 году на «чайных клиперах» Британской Ост-индской компании. Опиум завезли в Англию для пробы, чтобы посмотреть, нельзя ли пристрастить к этому наркотику простой народ-крестьян и низшие классы. Но крестьяне Англии и так называемые «низшие классы» отвергли курение опиума, и эксперимент завершился полным провалом. «Тогда олигархи и плутократы высшего общества Англии, — как пишет Д.Колеман, — стали искать рынок сбыта, который был бы более восприимчив. Такой рынок они нашли в Китае.
В документах, которые я изучал в «Индийском офисе» в разделе «Прочие старые записи», я нашел все подтверждения того, что опиумная торговля в Китае началась с создания «Китайской внутренней миссии», финансируемой Британской Ост-индской компанией. Миссия эта внешне представляла собой общество христианских миссионеров, но на деле это были «рекламные агенты», занимавшиеся продвижением нового продукта, то есть опиума, на рынке» .
Официально весь бизнес БОИК составляла торговля чаем, но на чае не заработаешь и 1 процента тех огромных денег, которыми ворочала эта компания.
Почти 13 процентов доходов Индии при британском господстве давала продажа Бенгальского опиума его распространителям в Китае, действовавшим под британским контролем. Британия обладала полной монополией на поставки опиума в Китай. Это была официальная монополия британского правительства и королевских особ. Индо-британская торговля опиумом в Китае была одним из самых строгих секретов, вокруг которого выросли пустые легенды, сказки и небылицы о «сокровищах Индии». Фактически история британской оккупации Индии и «опиумные войны» Британии в Китае являются одними из самых черных страниц в истории западной цивилизации и нет никаких сомнений, что обретя супердержавную мощь современный Китай должным образом «отблагодарит» английский змеиный остров за жестокий геноцид своего народа на протяжении нескольких веков.
История Китая очень характерна как живой пример того, как уничтожают государства изнутри. Британским садистам не удалось превратить Китай в свою колонию как Индию, только потому, что в Китае была сильна центральная власть с дееспособным правительством, которое сумело обеспечить единство страны вплоть до середины XIX века. Неудача колонизации привела к испытанному веками опыту иудеев, в части разложения стран изнутри, и опиум был для этого главным инструментом.
В Китае через миссионеров пошел мощный поток опиума, захватывая один крупный город за другим. Корабли Ост-индской компании не успевали загружаться в Индии опиумом и разгружаться в крупнейших портах Китая. Опиумные курильни расплодились в Китае как саранча, медленно убивая его население. Так только в одном Шанхае, за период с 1791 по 1794 год число лицензированных опиумных курилен возросло с 87 до 663. При этом надо не забывать главное, торговля опиумом выкачивала из Китая огромные деньги, тормозя развитие этой страны.
Трения с китайскими властями были обычным делом. В 1729 году китайцы приняли закон «Указ Юнг Чинь», запрещающий импорт опиума, и тем не менее БОИК удавалось сохранять опиумную позицию в китайских таможенных реестрах до 1753 года, причем пошлина составляла три таэля за стандартный ящик опиума (обычно 108 фунтов). Британская специальная секретная служба («агенты 007» того времени) следила за тем, чтобы неудобные китайские чиновники были подкуплены, а если это не удавалось, их попросту убивали.
Каждый британской монарх с 1729 года получал огромные выгоды от наркоторговли, и это также справедливо в отношении правящей ныне коронованной особы. Их министры следили за тем, чтобы богатство рекой текло в их фамильные сокровищницы. Одним из таких министров королевы Виктории был лорд Пальмерстон. Он жестко придерживался того мнения, что не следует допускать ни малейшей возможности прекращения британской опиумной торговли в Китае. План Пальмерстона состоял в том, чтобы поставлять китайским правящим кругам столько опиума, чтобы отдельные члены китайского правительства стали лично заинтересованы в расширении торговли. Затем предполагалось прекратить поставки, а когда китайское правительство будет поставлено на колени, их следовало возобновить, но уже по значительно более высокой цене, сохраняя, таким образом, монополию при помощи самого же правительства, но план этот провалился.
Осознав, наконец, какие катастрофические последствия для страны приносит эта торговая экспансия опиума в Китай, его правительство в 1800 году издало указ, запрещавший ввоз опиума для любых целей. Но британцы проигнорировали этот запрет и стали поставлять опиум в Китай контрабандно, подкупая чиновников. Тогда правительство запретило чиновникам встречаться с иностранцами… Но все было бесполезно. Более того, в 1834 году Англия положила конец монополии Ост-индской компании и разрешила торговлю опиумом всем английским купцам, что сразу увеличило контрабанду опиума буквально в несколько раз.
«Торговля рабами была просто милосердной по сравнению с торговлей опиумом, — признавал английский экономист Р.Монтгомери Мартин в 1847 г. — Мы не разрушали организм африканских негров, ибо наш интерес требовал сохранения их жизни… А продавец опиума убивает тело после того, как развратил, унизил и опустошил нравственное существо».
С 1830 по 1837 г. английский экспорт опиума в Китай возрос с 2000 ящиков (весом около 60 кг каждый) до 39 000. Подобные масштабы не снились ни одному из современных наркокартелей. Наркоторговля вытесняла торговлю другими товарами, утечка серебра дезорганизовала финансы Цинской империи, миллионы китайцев, от простых кули до принцев всех 12 рангов, стали жертвами пагубного пристрастия. Сановники Цзян Сянань и Хуан Цзюэцзы с ужасом обнаружили, что среди служащих уголовной и налоговой палат больше половины наркоманов. Государственные институты, от системы искусственного орошения до привилегированных «восьмизнаменных» войск, разрушались и выходили из-под контроля. Это побуждало императорский двор время от времени запрещать торговлю опиумом и его курение. Однако единственный эффект суровых указов (точь-в-точь как в современной России) заключался в том, что росла плата за право их нарушать. Только в 1839 г. император Даогуан решился нанести наркобизнесу реальный ущерб.
Отважный мандарин
Императорским ревизором в особо неблагополучную приморскую провинцию Гуандун был назначен Линь Цзэсюй — этнический китаец, конфуцианский книжник. Он почитал предков и Небо, и в иностранцах видел варваров, нарушающих долг повиновения единственному законному государю на планете — китайскому императору. Что, впрочем, не мешало ревизору Линю интересоваться европейской наукой и выписывать из-за океана новые пушки.
10 марта 1839 г. в Кантоне началось изъятие опиума. Торговые суда, пытавшиеся скрыться с грузом, были перехвачены. Блокировав места проживания иностранцев, Линь Цзэсюй добился выдачи еще 20 000 ящиков с наркотиком. Возможно, какие-то данные и преувеличены (в соответствии с традициями цинского делопроизводства), однако известно, что на отмели Хумынь жгли и топили в море изъятый опиум три недели. Современная китайская литература приводит такое количество: 1188 тонн. Утерев слезы, наркодельцы оценили свой ущерб в два с четвертью миллиона тогдашних фунтов стерлингов.
Ревизор оказался неплохим дипломатом. За добровольно сданный опиум он стал выдавать компенсацию чаем, весьма ценившимся в Европе. А иностранным купцам объявил, что не покушается на честный бизнес, но каждый должен дать подписку, что не станет ввозить опиум. Нарушивший клятву подлежит смертной казни.
Некоторые англичане пошли на компромисс. Схема наркоторговли начала разрушаться. Но это затрагивало интересы не отдельных лиц, а всей Британской империи. Ведь серебро, которым несчастные китайцы оплачивали собственную мучительную смерть, служило важным источником накопления капитала. От него зависела не только роскошь правящих классов, но и модернизация промышленности, а также рост жизненного уровня трудящихся, позволивший Англии посрамить Маркса и избежать разрушительных революций на своей территории. Поэтому официальный представитель Британской короны в Гуандуне Ч.Эллиот направил военные корабли — перехватывать в море тех купцов, которые соглашались дать вышеупомянутую подписку. В ноябре у форта Чуаньби произошло первое вооруженное столкновение между английскими и китайскими моряками. Оно не принесло успеха «владычице морей». И в апреле 1840 г. парламент в Лондоне принимает официальное решение о войне с Китаем, направляет туда экспедиционный корпус другого Эллиота — Джорджа — и одной из главных целей войны объявляет взыскание с китайского правительства убытков за наркотики, уничтоженные Линь Цзэсюем.
В это самое время, в правление королевы Виктории, в Англии утвердилась образцово-показательная мораль, которая вошла в историю как «викторианская»: слово «проклятый» в публикациях заменяли точками.
Война велась своеобразными методами. Англичане ночью отправляли к побережью лодки, украшенные соответствующей рекламой, и предлагали всем желающим наркотики за треть цены, чтобы окончательно разложить и без того не слишком дисциплинированную цинскую армию. В свою очередь китайцы объявили награду в 100 юаней за каждого «белого дьявола», а за «черного дьявола» (то есть чернокожего слугу) половину этой суммы.
Линь Цзэсюю пришлось воевать даже не на два, а на три фронта. Придворная аристократия, вовлеченная в торговлю опиумом, атаковала императора жалобами на гуандунского «экстремиста» и почтительными просьбами проявить «миролюбие», то есть капитулировать. Она старалась исключить даже минимальную возможность победы собственных войск. Одновременно под лозунгом «Смерть дьяволам!» развернулось движение за прекращение каких бы то ни было контактов с иностранцами, независимо от того, торгуют ли они опиумом. Эти национал-патриоты своими глупостями и жестокостями сводили на нет дипломатию Линя, который пытался противопоставить «хороших варваров» «плохим». Убивая ни в чем не повинных иностранцев, женщин, миссионеров или своих же соотечественников, принявших христианство, они дискредитировали Китай в общественном мнении Европы и Америки, где далеко не все одобряли торговлю опиумом. Император Даогуан подписывал указы попеременно в пользу то одной, то другой клики — а Линь Цзэсюй тем временем не мог добиться денег из казны даже на чай, обещанный купцам. Более подробно вся эта печальная история рассмотрена в статье, опубликованной в № 4 журнала «Записки Rider» за 1996 г.
Капитуляция перед наркомафией была предрешена в ноябре 1840 г. императорским указом, который остается вершиной юридической мысли, не превзойденной даже в России 90-х годов ХХ века: поскольку-де невозможно представить себе, чтобы китайцы не повиновались своему императору, — значит, наркотики они уже не курят. Цели же указа о запрете опиума, с которым Линь Цзэсюй поехал в Кантон, таким образом, достигнуты, и нет никакой необходимости в продлении его действия.
Первая опиумная война
Но разве могла спесивая британская корона, наглая аристократия и разжиревшая от баснословных доходов олигархия смириться с потерей такого эльдорадо, как опиумная торговля. И вот, под предлогом защиты несуществующей чести Англия в 1840 году развязала против Китая войну, которую назвали Опиумной.
Англичане блокировали Кантон и другие южные порты, в июле 1840 г. захватили Динхай, а в августе появились в Тяньцзине, в непосредственной близости от столицы империи. Китайские армии, вооруженные мечами, пиками и луками, в лучшем случае — допотопными мушкетами, оказались небоеспособны, они сдавали небольшим отрядам англичан прибрежные форты и города один за другим. Вина за поражения была возложена на Линь Цзэсюя: он был отстранен от должности и сослан в отдаленную провинцию Синьцзян.
Сейчас рвы, где сжигали отраву, превращены в живописные пруды, обсаженные плакучими ивами. Над ними — музей. А на площадке перед музеем стоят шесть старинных орудий и бронзовая статуя Линь Цзэсюя.
29 августа 1842 г. Цинская империя капитулировала, подписав Нанкинский договор, предусматривающий открытие для английской торговли пяти портов, включая Шанхай и Кантон, выплату контрибуции в 21 миллион серебряных юаней (около половины составляло возмещение за опиум), передачу Англии острова Сянган (часть территории нынешнего Гонконга). Победитель проявил благородство: обещал прекратить импорт отравы. Однако Нанкинский договор содержал положение о консульском судопроизводстве (то есть об изъятии из-под действия китайских законов) не только для английских граждан, но и для китайцев, которые на них работают. Таким образом, побежденные лишались всякой возможности проконтролировать, выполняет ли Англия свое обещание. Вскоре по английскому образцу подписали свои договоры с Китаем Франция и Соединенные Штаты. Импорт опиума достиг в 1850 г. 52 925 ящиков.
Характерно, что когда китайский император обратился с личным посланием к королеве Виктории, в учтивой форме обращая ее внимание на ужасающие последствия опиумной торговли, которая была навязана Китаю, то королева даже не ответила.
В том же году на юге началось восстание тайпинов, которые отвергли не только «Конфуция ради Нового Завета», как с негодованием писали цинские чиновники, но и опиум. Курительную трубку их вождь, деревенский учитель Хун Сюцуань сравнил с мушкетом, из которого человек стреляет в самого себя. Тайпины всерьез рассчитывали на христианскую солидарность европейцев.
В 1856 году начинается 2-я Опиумная война. Европейские державы рассчитывали «выжать» из дряхлой империи новые привилегии, в частности — обеспечить свободный вывоз оттуда дешевой и бесправной рабочей силы — кули, которые должны были заменить чернокожих рабов-африканцев. В марте 1857 г. в войну вступила Франция, в декабре пал Кантон, в мае 1858 г. — Тяньцзинь. После ожесточенных боев у фортов Дагу (едва ли не единственный случай серьезного сопротивления цинской армии) англо-французским войскам был открыт путь на Пекин. Разбив 21 сентября 1860 г. отборную императорскую конницу, они вошли в столицу, где сожгли императорский летний дворец — Юань-минь-юань вместе с бесчисленными сокровищами древнейшей культуры. Это был самый большой шедевр, который китайцы создали за свою многовековую историю.
То, что было вынесено в ходе грабежа, сохранилось для человечества в музеях и частных коллекциях Европы.
По новому мирному договору Цинская империя фактически перестала существовать как самостоятельный субъект международных отношений. Хотя ее сановников больше беспокоил вопрос о том, будут ли европейские дипломаты соблюдать церемонии, обязательные при дворе Сына Неба.
Теперь великие державы были кровно заинтересованы в сохранении маньчжурской династии — и это решило судьбу китайских христиан-тайпинов. Сначала их истреблением занялась объединенная маньчжурско-европейская армия, названная по-восточному цветисто «Всегда побеждающая», но возглавляемая американцем Ф.Т.Уордом. А в феврале 1862 г. на совещании консулов в Шанхае было принято решение о прямой военной интервенции. Регулярные войска во главе с английским адмиралом Хоупом и французским — Протэ, а также военная техника: нарезные ружья, гаубицы и горные орудия, ракетные станки и пять пароходов — сыграли решающую роль. 19 июля 1864 г. маньчжуры и их союзники овладели тайпинской столицей Нанкином, перебив в городе около 100 тысяч человек.
Кстати, история Сингапура, гда начался наш рассказ, демонстрирует поразительные параллели. В 1819 г. там высадился британский губернатор Т.С.Б.Раффлз, сам назначил одного из джохорских принцев султаном и у него же за 5 тысяч испанских долларов купил Сингапур. И уже в 1820 г. там открываются четыре лавки по торговле опиумом. В книге «Сингапурские этюды» (М.: Наука, 1982) Ю.Б.Савинков не без иронии комментирует: «Раффлз, хотя и не был сторонником опиумокурения, вмешиваться не стал, полагая, что в результате протестов общественности их закроют. Он очень радел за свободу торговли и свято соблюдал принцип невмешательства в любую ее сферу». В 40-х гг. прошлого века налоговые поступления от наркоторговли уже покрывали все издержки администрации, «включая расходы на содержание войск».
Опиум послужил своего рода тараном, чтобы открыть китайский рынок для европейской торговли, в то же время не допуская формирования конкурентоспособной промышленности (и вменяемого правительства, которое могло бы модернизировать страну). Но по мере того как европейцы становились хозяевами Поднебесной, специфическая ориентация торговли вызывала растущую критику, особенно со стороны своих же фабрикантов. «Препятствием является вовсе не отсутствие спроса в Китае на английские товары… Плата за опиум поглощает все серебро, к большому ущербу для общей торговли китайцев… у фабрикантов нет перспектив торговли с Китаем» — такие комментарии появились в английской и американской прессе. Опиум в европейской торговле с Китаем начали постепенно вытеснять «нормальные» товары. Но было поздно. Подданные Цинской империи, уже неспособные существовать без ежедневной дозы, сами начали возделывать опийный мак — вместо чая и риса, который к концу века приходилось ввозить. Свержение маньчжурской династии в 1911 г. не внесло в эту ситуацию существенных изменений.
Бессмертна ли мафия?
К середине нашего столетия в Китае, пребывавшем в состоянии непрерывных междоусобий, под опиум был занят миллион гектаров, а только официальное число наркоманов составляло 20 миллионов человек.
К концу века широкое распространение курение опия получило также в других государствах Азии, где было велико колониальное влияние Англии. Например, в Иране, где число постоянных курильщиков к 1914 году составило более 10% населения. Из остальных районов Западной Азии по объему курения опия выделялись территории современных Пакистана и Афганистана. В Юго-Восточной Азии этот порок широко был распространен на территории английской колонии Бирмы (ныне — Мьянма).
К 1945 году в Китае под посевы мака был занято свыше миллиона гектаров, а только официальное число наркоманов составляло 20 миллионов человек. Однако британско-американский дурман вскоре утратил влияние, получив удар в виде коммунистического режима.
Справиться с бедствием смогли коммунисты, отличавшиеся от своих противников решительностью, строгой дисциплиной и верой в «революционные идеалы». И как бы мы ни относились к этим идеалам, принятым в феврале 1950 г. — сразу же после победы коммунистов в гражданской войне, — антиопиумный закон нельзя не признать великой заслугой КПК пред китайским народом.
24 февраля 1950 года Чжоу Энь-Лай подписал указ о строжайшем запрете производства и курения опиума. Коммунисты арестовали сотни тысяч человек занимавшихся наркоторговлей и многих из них расстреляли. Основной результат был достигнут. Он показал, что наркомафию можно побеждать только в том случае, если действовать жестко и адекватно этой страшной угрозе.
В то же время, западные продавцы лишились гигантского рынка сбыта в самой населенной стране мира. Однако главные свойства товара, открытые Ост-индской компанией, не были оставлены без внимания людьми дальновидными.
Опиум не только приносил огромную прибыль, но и усмирял, делал довольными и безопасными толпы расплодившихся нищих. Манчестерские промышленники, например, рассказывали, как сокращение заработка вело к тому, что, будучи не в состоянии позволить себе, спирт или эль, масса рабочих переходила на опиум, что быстро становилось привычкой.
Как сказал Иосиф Бродский, «зло существует, чтоб с ним бороться, а не взвешивать в коромысле…» Конечно, методы проведения «кампании за полную ликвидацию яда» не назовешь гуманными. По официальным (видимо, заниженным) данным, 80 000 человек было арестовано, каждый сотый из них — расстрелян. Однако в результате столетняя система организованной наркоторговли оказалась сломана. КНР доказала миру, что это зло не носит мистического характера. Его можно победить.
«В мире, наверное, нет ни одной нации, которая, как китайцы, испытывала бы глубокое отвращение к опиуму», — писал Сяо Фэн в статье «Борьба с наркотиками» («Китай», 1990, № 9). Законы КНР на Западе считают негуманными, но заметьте — нравоучения поступают именно оттуда, откуда десятилетиями доставлялись наркотики.
К концу ХVIII века олигархические круги разжирели от несметных доходов опиумной торговли до такого уровня, что их доход от торговли опиумом в Китае превышал доход Девида Рокфеллера на несколько миллиардов долларов ежегодно! (что по сегодняшнему курсу составляет около одного триллиона долларов). Эти данные стали известны Д.Колеману из исторических записей ставших ему доступными в Британском музее и «Индийском офисе» и от коллег работавших на очень ответственных постах.
В конечном счете, китайско-британские отношения были закрыты гонконгским соглашением, которое установило равное партнерство в опиумной торговле. Главной проблемой этих отношений, за последние 70 лет было то, что Китай затребовал себе большей доли в опиумно-героиновом лакомом куске. Англия урегулировала этот вопрос, согласившись передать Гонконг под полный китайский контроль в 1997 году, при этом Гонконг оставался центром опиумной торговли, равные доли от которой сохранили и Китай и Англия. Гонконг сегодня является центром торговли опиумом и золотом.
Китайские производители опиума не доверяют 100-долларовым бумажкам США и получают плату за опийный мак золотом. Этим и объясняются огромные объемы торговли золотом на бирже Гонконга. «Я провел обширные исследования, — пишет Д.Колеман, — для того, чтобы установить связь между ценами на золото и ценами на опиум. Я обычно говорил тем, кто желал меня слушать; «Если вы хотите узнать цену на золото, узнайте какова цена одного фунта или килограмма опиума в Гонконге».
«Посмотрите, что произошло в 1977 году — критическом году для цен на золото». «Банк Китая поверг в шок прогнозистов, внезапно и без предупреждения выбросив на рынок 80 тонн золота по демпинговым ценам. В результате цена на золото резко упала. Эксперты удивлялись тому, откуда в Китае взялось столько золота. Это было золото, заплаченное Китаю на гонконгском рынке золота за крупные партии опиума. Сегодня экономика Китая связанная с Гонконгом, — я не имею ввиду телевизоры, текстиль, радиотовары, часы…, — я имею ввиду опиум и героин — подверглась бы жесточайшим ударам, если бы она не была основана на опиумной торговле, которую Китай делит с Британией. Британская Ост-индская компания прекратила свое существование, но потомки тех, кто заседал в правлении БОИК, являются членами Комитета «ТРЕХСОТ» .
__________________
Дайте мне еще шампан бокальского))))
«Самый победоносный корабль?» Этот вопрос поставит в тупик даже тех, кто сутками напролет сидит на военно-исторических форумах и ворошит библиотеки тематической литературы. О нем не слыхали современные моряки, о нем не сняли ни одного фильма и не написали книг. Самый победоносный и разрушительный корабль бесследно растворился в сизом мраке забвения.
Кто-то припомнит известную шутку про “Аврору” (один выстрел разнес весь мир, на семьдесят лет вперед), однако, в данном контексте ответ не считается верным. Требуется назвать имя корабля, нанесшего наибольший ущерб противнику силой своего оружия.
Впрочем, никакого имени у самого великого корабля не было. Вместо звучных “Аврор”, “Паллад” и “Инвинсиблов” был всего лишь строгий трехзначный код, U-35.
Еще ни одному пиратскому галеону и флагманскому “Виктори” адмирала Нельсона не удавалось добиваться стольких побед. Грозная мощь линкоров-дредноутов, отчаянная храбрость немецких рейдеров и выправка “боевых журавлей” японского флота меркнут на фоне успехов U-35. Успехи эти так велики и чудовищны, что верится в них с трудом. “У-бот” установил абсолютный мировой рекорд, который уже никогда не будет побит в обозримом будущем.
За 19 боевых походов немецкая подводная лодка отправила на дно 226 вражеских кораблей. И повредила еще 10.
Только за одно, 11-е по счету, боевое патрулирование “железный гроб” под командованием Лотара фон Арно де ла Перьера отправил на дно 54 транспорта противника. Суммарный тоннаж трофеев перевалил за полмиллиона тонн, что автоматически сделало U-35 самым результативным кораблем в истории человечества, а её легендарного командира — самым выдающимся подводником всех времен и народов.
Самонаводящиеся торпеды, ядерные реакторы, системы загоризонтного целеуказания… Из всего этого у “зондерфюреров” было лишь 9 узлов подводного хода и компас, показывающий, где же Север под этой чертовой водой. На четыре офицера — 30 нижних чинов. 90% времени в надводном положении. Из вооружения — шесть торпед, 105 мм пушка (поначалу 75 мм) и тротил.
Вот и все, воюй.
И она воевала!
17 июня 1916 г. был потоплен итальянский транспорт «Poviga» тоннажем 3360 брт. 18 июня потоплены английские транспорты «Rona» тоннажем 1312 брт и «Beachy» тоннажем 4718 брт, а также французский транспорт «Olga» тоннажем 2664 брт и норвежский транспорт «Aquila» тоннажем 2192 брт. 19 июня потоплены итальянский транспорт «Mario C.» тоннажем 398 брт и французский транспорт «France-Russie» тоннажем 329 брт. 23 июня потоплены французский транспорт «L’Herault» тоннажем 2298 брт и итальянский транспорт «Giuseppina» тоннажем 1861 брт. 24 июня потоплены итальянские транспорты «Saturnia Fanny» тоннажем 1568 брт и «S. Francesco» тоннажем 1059 брт, а также французский транспорт «Checchina» тоннажем 185 брт, японский транспорт «Dayetsu Maru» тоннажем 3184 брт и английский транспорт «Canford Chine» тоннажем 2398 брт. 25 июня потоплены французский транспорт «Fournel» тоннажем 2047 брт и итальянский транспорт «Clara» тоннажем 5503 брт.
— Хроника 10-го боевого похода U-35, суммарный результат за месяц — 40 потопленных транспортов противника.
Уважаемый читатель, наверное, удивился, увидев дату. Да, речь несомненно идет о Первой мировой войне, когда лодки были маленькие, а у противника отсутствовали гидролокаторы.
Впрочем, совсем уж крошечным U-35 назвать нельзя. Двухкорпусный У-бот открытого моря длиной 64 метра и надводным водоизмещением 685 тонн (подводное в/и — 878 тонн). Спущена на воду в 1914 г. Принадлежала к т.н. “грозным тридцатым” — серии из 10 крупных океанских подлодок (U-31…U-41), почти каждая их которых вошла по тоннажу трофеев в элитный клуб “100 000 тонн”.
Увы, изнутри субмарина эпохи Первой мировой представляла собой тихий ужас: семь отсеков, 2 шестицилиндровых тарахтящих дизеля “Germaniawerft” по 950 л. с. каждый, вкупе с электрическими комбинированными мотор-генераторами SSW по 600 л.с.
Полная скорость в надводном положении 16 узлов, дальность плавания на экономической 8-узловой скорости достигала 8790 миль (почти 16 тыс. км). Звучит солидно.
Два носовых и два кормовых торпедных аппарата калибра 500 мм с боезапасом всего в 6 торпед. Дальность стрельбы парогазовыми торпедами G/6 обр. 1906 г. колебалась от 1,2 (при скорости 35 уз.) до 3 миль (при ограниченной скорости 27 уз.).
Никаких гидроакустических станций и шумопеленгаторов. Из средств обнаружения — два перископа с мутным объективом.
Радиосвязь, в её современном понимании, отсутствовала. В надводном положении для связи использовался радиотелеграф со складной антенной.
Из удобств экипажу предлагалось калорийное питание всухомятку и, по желанию, ежедневный освежающий душ на верхней палубе (даже зимой, в Северном море).
Но страшнее всего обстояло дело с характеристиками в подводном положении. Несовершенные технологии 100-летней давности не позволяли погружаться глубже 50 м. Несовершенные свинцовые батареи ограничивались подводную дальность хода на уровне 80 миль при экономической скорости 5 уз. Неслучайно, погружение рассматривалось лишь как временный тактический маневр. Большую часть времени лодка проводила в надводном положении, из него же совершалось основное число атак.
Увы, как бы не были слабы и несовершенны противолодочные системы Антанты, недооценивать их было бы неразумно. Даже простейшие из принятых мер представляли смертельную угрозу для такой несовершенной субмарины, как U-35.
Противолодочная оборона в годы Первой мировой держалась на нескольких принципах. Первый — поддержание максимально возможной скорости хода, с выполнением противолодочного зигзага. Второй — наблюдение за поверхностью моря по секторам, расчеты мелкокалиберной артиллерии получили приказ немедленно открывать огонь по любому объекту, похожему на перископ подлодки. С учетом низкой скорости субмарин под водой, минимальной дальности хода торпед, и отсутствия каких-либо других средств обнаружения, помимо перископов, данные меры позволили существенно сократить потери среди боевых кораблей стран-союзников.
Тем не менее, потеря трех крейсеров в одном бою (“Хок”, “Альбукир” и “Крейсси” против единственной немецкой U-9), успехи “грозных тридцатых”, как и гибель легендарной “Лузитании” по-прежнему свидетельствовали о страшной опасности, исходившей от подводного флота.
Зарождалась морская авиация. В борьбе с подводными хищниками применялись технические новинки (сетевые заграждения в Ла-Манше, с электрической сигнализацией о прошедшей сквозь них подлодке), все боевые корабли массово оснащались шумопеленгаторами. Был изобретен искажающий очертания камуфляж.
Моряки пробовали пойти на хитрость, применив вооруженные до зубов пароходы-ловушки — ведь большинство атак субмарин производилось ими из надводного положения. Были созданы новые тактики противодействия и построен целый флот катеров-охотников за подлодками, вооруженных гидрофонами и глубинными бомбами.
Казалось бы, все это не оставляло шансов несовершенными “первенцам” подводного флота, однако…
Результаты боевых походов U-35 свидетельствуют об обратном, “малышка” продолжала свирепствовать на морских просторах. В начале 1916 года на её торпеду нарвался быстроходный лайнер “Ла Прованс”, перевозивший французские войска. Жертвами атаки стали 990 солдат, половина из находившихся в тот момент на борту.
За все время боевых действий U-35 потопила и повредила 236 кораблей и судов, суммарным водоизмещением 575 387 тонн. Лодка действовала в районах с самым оживленным судоходством: в Ирландском и Северном морях, позже перебралась в Средиземное море, став причиной 20% всех морских потерь в том регионе. Воевала под флагами Германии и Австро-Венгрии.
Лотар фон Арно де ла Перьер ( Lothar von Arnauld de la Perière). Германский морской офицер, герой Первой мировой войны. Был командиром подводных лодок U–35 и U–139 и потопил 193 корабля общим водоизмещением более 450 000 тонн став самым результативным подводником всех времен. (По данным разных источников цифры побед могут несколько варьироваться).
В начале Первой мировой вряд ли кто мог предположить, что подводные лодки внесут какой либо значимый вклад в деле завоевания господства на море. Скорее, им отводилась скромная роль в патрулировании, защите береговой линии и задачи скрытой постановки мин у берегов противника.
Атака 22 сентября 1914 года лейтенанта Отто Веддигена, командира подводной лодки «U–9», в результате которой были потоплены крейсеры «Абукир», «Кресси» и «Хог» не только нанесло серьезный удар британцам, но и привела к пересмотру всей дальнейшей стратегии развития ВМФ обеих стран. Менее чем за час 28 человек на 500–тонной подлодке уничтожили британские корабли общим водоизмещением 36 000 тонн с 2 265 членами команд на борту, из которых едва ли треть спаслась. Германский флот ускорил подводного флота, потребовались новые командиры.
Возможно, это была одной из причин, по которой Лотар фон Арно решил расстаться с авиацией и в конце 1915 года, после прохождения интенсивного курса обучения в Кильской школе подводников, получил назначение на Средиземноморье, где принял командование U–35.
Никто не ждал от молодого капитана особенных успехов, но за первые четыре похода, с февраля по июль 1916, его U–35 записывает на свой счет 48 потопленных судов. Итоги пятого похода заставили померкнуть предыдущие достижения фон Арно. «U–35» потопила 54 вражеских судна (более 90 000 тонн). Для этого было израсходовано 900 шт. 105 мм снарядов и всего 4 торпеды. Этот рекорд не был превзойден никем и никогда.
«Мое рекордное крейсерство, например, было совершенно вялым и однообразным. Оно продолжалось свыше трех недель, с 26 июля по 20 августа 1916 года, и охватило почти все Средиземное море. Мы потопили пятьдесят четыре корабля …однако, мы не встретили ни одного интересного приключения. По установившемуся шаблону мы останавливали корабли, команды которых садились на шлюпки. Осмотрев судовые документы, мы давали команде инструкции по плаванию к ближайшему берегу и затем топили захваченные призы.
Наиболее крепким орехом, который нам пришлось раскусить (в конце февраля этого же года), явился британский охотник за подводными лодками «Праймула». Это был небольшой корабль, едва ли достойный торпеды, но положение было такое, что если бы мы его не прикончили, то он прикончил бы нас. Наша торпеда попала ему в нос, и его передняя мачта с треском свалилась вниз. Мы недоуменно смотрели на то, что собирался делать этот корабль. Его машинам дан был задний ход, и «Праймула» полным ходом пошел на нас, собираясь таранить лодку своей кормой. Это был блестящий маневр. «Прамула» шел назад с такой скоростью, которая уменьшала давление воды на его разбитую носовую часть, так как иначе он сразу бы потонул. Одновременно он вынуждал нас к обороне.
Я выпустил по нему вторую торпеду. «Праймула» имея задний ход, развернулся кругом, чтобы избежать попадания; торпеда промахнулась, и поврежденный корабль продолжал пытаться таранить нас… Выстрел третьей торпеды. Но этот корабль с разбитым носом был увертлив, как угорь. Торпеда снова промахнулась. Наконец, четвертая торпеда попала, и «Праймула» затонул. Четыре торпеды для такой маленькой осы чересчур большая цена. Я не хотел больше встречаться ни с какими «Праймулами»».
«Я очень редко торпедировал суда, — объяснил капитан уже после войны, — даже когда это было оправданно. Я всегда старался произвести предупредительный выстрел, после чего потопить жертву орудийным огнем или поместив на борт взрывчатку».
«Таким путем я сохранял торпеды и, кроме того, используя спасательные шлюпки своих жертв, мог просматривать судовые документы и узнавать их названия и тоннаж. Преимущественное использование артиллерии приводило к тому, что мои крейсерства не зависели от наличия торпедного боезапаса. Я находился в море до тех пор, пока хватало снарядов и пищи».
Действительно, за всю войну капитан выпустил всего 74 торпеды, 39 из которых достигли цели и более 3000 снарядов. Позже, эта 85 мм пушка была заменена на 105 мм.
Но у этого корректного немецкого капитана–подводника было темное пятно в истории, которое редко упоминают почитатели его памяти. Капитан явился ответственным за одну из самых страшных морских катастроф в истории Франции. 4 октября недалеко от Сардинии он заметил 14 996–тонный вспомогательный крейсер «Галлия», который шел переменным галсом на скорости 18 узлов. Фон Арно потребовалось изрядное умение, чтобы не упустить его из виду. «У меня осталась только одна торпеда в кормовой аппарате, а я не мог как следует прицелиться: корабль слишком часто менял курс».
В конце концов, фон Арно уловил нужный момент и выстрелил, после чего сразу скомандовал погружение. Услышав взрыв, он приказал всплыть на перископную глубину, чтобы удостовериться в гибели жертвы.
Позже он вспоминал: «То, что я увидел, было воистину ужасным. Корабль перевозил войска, в момент катастрофы на борту находилось около 2000 человек. Началась страшная паника. Спасательные шлюпки спускались людьми, слишком перепуганными, чтобы выполнить свою работу спокойно. Солдаты сотнями прыгали в воду и плавали вокруг тонущего корабля. Всюду виднелись перевернутые шлюпки, переполненные шлюпки, высовывающиеся из воды головы и руки людей».
Фон Арно позволил членам своего экипажа взглянуть в перископ. Увиденное потрясло людей ничуть не меньше, чем их командира. Атмосфера на борту субмарины стала мрачной… При гибели «Галлии» Франция потеряла более 600 отлично обученных солдат; но фон Арно был слишком угнетен картиной массовой гибели людей, чтобы праздновать победу. «После увиденного, — признался он, — я не мог ликовать».
За время военных действий немецкий подводный флот потерял 515 офицеров и 4894 матроса. Материальные потери составили 178 субмарин, еще 14 затонули в Адриатическом море или у берегов Бельгии Британское судоходство только при атаках немецких подводных лодок потеряло суда общей грузоподъемностью 6 692 000 тонн. Всего подводные лодки уничтожили 5708 судов общей грузоподъемностью 11 018 865 тонн.
В своём последнем — четырнадцатом, по счету, походе на современной подлодке океанского типа «U–139» капитан потопил ещё 4 судна, но война уже была фактически проиграна.
По условиям перемирия, к 1 декабря для сдачи в Харвик прибыли 122 немецкие лодки.
«U–139» фон Арно вернулась в Киль через три дня после подписания перемирия. Она закончила свои дни, плавая под французским флагом с названием «Хальбронн». Ас из асов немецкого подводного флота оставил подводную лодку молодому лейтенанту и пешком, в поношенной гражданской одежде выбрался по берегу с базы, чтобы его не узнали революционные матросы.
Во время последнего, тринадцатого похода на U–35 на борту подлодки находился кинооператор. Его задачей была съемка 45 минутного пропагандистского фильма «Magische Gürtel». Поразительно, но этот фильм не только сохранился, но и доступен для свободного просмотра.
Разумеется, такая лодка просто так погибнуть не могла. Испытав судьбу ровно 19 раз, она благополучно встретила конец войны, интернировавшись в испанском порту. Увы, самый победоносный корабль в истории не удостоился чести плавучего музея. Переданная по репарациям Великобритании, она была сдана на металл и утилизирована в 1920 году, как обычное ржавое ведро.
Вот, собственно, и все история. Где в жизни справедливость?
Эпилог
U-35 вошла в историю как самый разрушительный, результативный и самый победоносный боевой корабль. И никакие возражения не могут поколебать данный факт, будь то упоминание о страховых выплатах судоходным компаниям или слабой противолодочной обороне Антанты (системы ПЛО были так же убоги, как и сама лодка U-35).
Все это не имело значения, по сравнению с главным: лодка была, есть и остается самым страшным из морских противников. И пусть среди трофеев U-35 было всего 2 вспомогательных крейсера, 1 эсминец и 4 сторожевых корабля. Главное — торговый флот и перевозимые им грузы, ведь в этом и есть весь смысл всех войн на море. Лодки наносят катастрофический ущерб армиям, флотам и экономикам воюющих стран.
И никакие конвои и эскорт тут не панацея. Уже сам факт введения конвойной системы есть мощный “тормоз” для перевозок, экономики и производства: корабли и капитаны вынуждены терять недели и месяцы, на то, чтобы сгруппироваться, дождаться остальных и потом следовать в один выбранный порт.
Неслучайно, даже в разгар Второй мировой войны, несмотря на свирепствующие “волчьи стаи” немецких подлодок, 2/3 всего торгового флота по прежнему ходило вне конвоев. “Черные королевы” компании Кунард полагались на свою скорость, остальные — на удачу. Повезет, не повезет. 2700 судам и 123 боевому кораблю не повезло.
Вложения
__________________
Дайте мне еще шампан бокальского))))
