[Oksnia]

Красный петух против черного петуха - 6

Правой твари - по паре

Отставка социалистического правительства знаменовала собой переход Испании в новую эпоху - правоцентристскую, которую позже назовут "черным двухлетием", очередное качание маятника, на сей раз вправо.
Президент Алькала Самора поручил формирование нового правительства лидеру Радикальной республиканской партии (РРП) Алехандро Лерру. Портфели получили: историк-медиевист Клаудио Санчес-Альборнос и Мендуинья от Республиканского действия (МИД); журналист Хуан Ботенья Асенси от каталонской Лево-радикальной социалистической партии (юстиция); юрист и дипломат Хуан Хосе Роча Гарсия от РРП (военный); независимый врач-юрист-чиновник Висенте Ирансо Энгита (морской); юрист Антонио Лара Сарате от РРП (финансы); Диего Мартинес Баррио от РРП (внутренних дел); преподаватель и журналист Доминго БарнЕс Салинас от Радикально-социалистической республиканской партии (образование и культура); журналист и профсоюзный деятель Рафаэль Герра дель Рио от РРП (общественные работы); юрист Рикардо Сампер Ибаньес от РРП (труд); нотариус Рамон Фесед Греса от Радикально-социалистической республиканской партии (сельское хозяйство); врач-галисиец Лауреано Гомес Парача от Автономной галисийской республиканской организации (промышленность и торговля); географ-педагог Микель СантарО и Парворель от каталонской Эскерры (транспорт). Фактически, исключая "обязательные плюшки для послушности" галисийцам и каталонцам, кабинет был сформирован радикалами.



Алехандро Лерру Гарсия - он как профессор Оппеншо у Честертона, с одинаковой любовью пинал правых с левыми, а потом левых с правыми, и был "типом мутноты необычайной".
Самым мощным двигателем его политики была вражда с Асаньей на почве личной неприязни - "кушать не мог". Многие даже уверены до сих пор, что если бы они не враждовали, а сотрудничали, "фашизм не прошел бы". Вовремя предав Альфонса XIII, Лерру "вел разговоры" с Санхурхо, но путч благоразумно не поддержал. Однако ведомая им Радикальная республиканская партия совсем не была самой популярной, и уж тем более не имела поддержки во всё еще "лево-социалистических" кортесах, так что "монопольное правительство" продержалось недолго, и пришлось формировать коалицию - естественно, с правыми (не с левыми же). Что же представлял собой в 1933 году испанский "правый фланг"?

Они делились на три больших течения.
Монархисты после бегства Альфонса XIII пребывали в унынии, тем более что среди них существовала традиционная вражда между карлистами и нынешними "альфонсистами". Понимая это, 12 сентября 1931 года во Франции Альфонс XIII и дон Хайме де Бурбон (карлистский претендент Яков [III] Испанский и Яков [I] Французский) подписали соглашение о борьбе за восстановление монархии в Испании (пока ненасильственное), которое после смерти Хайме в том же году прологировал его наследник Альфонс Карл [I]. В декабре 1931 года в стране появилась партия монархистов Испанское действие, которую возглавил бывший активист времен диктатуры Хосе Кальво Сотело. А зимой 1933 года Антонио Гойкоэчеа Коскольюэла организовал партию Испанское возрождение. Впрочем, обе эти организации вряд ли можно было назвать особо массовыми и влиятельными.

Самыми массовыми и широкими были ряды испанских "католических консерваторов". Церковь почувствовала (впервые, наверное, в истории Испании), что если она не обзаведется публичной политической поддержкой, то скоро попросту помрет. Потому при активном содействии "святых отцов" уже 29 апреля 1931 года появилась партия Национальное действие (в 1932 году по требованию властей сменившая "слишком агрессивное" название на Народное действие), которая тщательно соблюдала "нэутралитэт" в вопросе "монархия или республика?", а по всем остальным была в жесткой оппозиции социалистам-республиканцам. Постепенно фишку в ней взял молодой (33-летний) бурливый адвокат Хосе Мария Хиль-Роблес и Киньонес. Партия металась от "парамонархизма" к элементам косплея итальянских фашистов (подчиненные называли Хиль-Роблеса хефе - "шеф"), но очки набирала в основном на католической теме, и в феврале-марте 1933 года смогла сколотить уже коалицию партий - Испанская конфедерация независимых правых (La Confederación Española de Derechas Autónomas - сокращенно CEDA, и в русском также - СЭДА), в которую вошли все "правые католики помельче", чтобы "вместе и батьку бить легче было". Имелось у СЭДА и молодежное крыло - ХАП (Juventud de Accion Popular - Молодежь Народного действия), выполнявшее роль нагло-бандитствующих боевиков, ежели вдруг было сильно надо.

А на "левом крыле правых" располагались испанские фашисты - идейные сторонники "пролетарско-национальной революции", косплеящие в основном немецких нацистов и итальянских фашистов (хотя на раннем этапе бытовал среди них и лозунг "Да здравствует Советская Россия!"). В октябре 1931 года две микроскопические организации под руководством студента Рамиро Ледесмы Рамоса и помещичьего сынка Онесимо Редондо Ортеги "слились в едином порыве" в организацию Хунты национал-синдикалистского наступления, ака ХОНС (Huntas de Ofensiva Nacional-Sindicalista - JONS). Занимались в основном всякой фигней - Ледесма носил прическу "под фюрера" и придумывал красно-черное (скопипижженое у анархистов, ибо имелось сильное влияние идей синдикализма) знамя и партийную эмблему, ярмо и стрелы, а также лозунги "Вперед, Испания!" и "Единая, Великая и Свободная!" (всё это потом будет с удовольствием юзать режим Франко).

Однако ни Ледесма, ни Редондо не обладали достаточной харизмой и политическим чутьем, чтобы придать движению размах и завоевать популярность.
Фашизм в Испании поднял на щит и раскрутил совсем другой персонаж - Хосе Антонио Примо де Ривера, сын диктатора Мигеля Примо де Риверы.
Молодой 30-летний смазливый аристократ прогремел на всю страну, когда основал в 1933 году журнал "El Fascio", где громил жидомасонов, коммунистов и атеистов. Издание было запрещено, редактор посидел в тюрьме за "розжигание", вышел на свободу популярным правым радикалом и основал собственную партию Испанская фаланга (Falange Española) - чисто случайно, ибо сперва хотели назвать Фашисты Испании (Fascismo Espanol) и даже раскидали листовки с подписью "Ф.И.", но потом затрусили, что такое название правительство юридически запретит.

Не рассчитывая добиться популярности и успеха на ниве парламентаризма, Хосе Антонио (среди партийцев он так и будет всегда - по имени) выбрал другой путь - радикальное действие, уличные драки с социалистами, провокации, агитация и пр. Поэтому вождь любил называть своих соратников "антипартией". Идеологическим же багажом стали идеи синдикализма (справедливого труда вместо капиталистического прижима) на почве косплея нацизма и фашизма. В 1934 году произошло объединение Фаланги с ХОНС (организация стала называться помпезно - Испанская фаланга и ХОНС), переняв в качестве партийной эмблемы ярмо со стрелами и красно-черный флаг (с ярмом и стрелами - чтобы не путали с анархистами). Также была введена форменная одежда - синяя рабочая блуза, или рубашка этого же цвета (из-за того, что испанский язык не отличает слова "синий" и "голубой", некоторые "пророки гомофобства" в СССР окрестили эти рубашки "голубыми", а дремучие невежды до сих пор повторяют). Необходимо понимать, что если католицизм испанские фашисты еще терпели (Ледесма был истовым католиком, да и Хосе Антонио тоже, хотя Редондо фанатиков недолюбливал), то вот капитализм и "империалистов" в лучших традициях фашизма считали своими врагами, готовые скорее "принять и простить" рабочего-анархиста или социалиста. И потому с СЭДА и монархистами их отношения были "ледовитыми".

Вот с этими типажами и предстояло найти общий язык радикалам и Лерру, если они хотели остаться у власти - 90 мандатов РРП в кортесах надо было добить 44 мандатами правых, чтобы хоть как-то противостоять социалистам и их попутчикам. Правда, о том, чтобы брать "гидру" в правительство, речь пока даже и не шла - просто часть министров поменяли на "более гибких". 9 октября 1933 года "монопольный кабинет" Лерру ушел в отставку, и новое правительство возглавил его соратник Мартинес Баррио. Портфели получили: Санчес-Альборнос (МИД); Ботелья Асенси (юстиция); Ирансо Энгита (военный); дипломат, журналист и писатель Леандро Пита Ромеро от Автономной галисийской республиканской организации (морской); Лара Сарате (финансов); независимый аристократ-юрист Мануэль Рико Авелья и Гарсия де Ланьон (внутренних дел); БарнЕс Салинас (образование и культура); Герра дель Рио (общественные работы); инженер-каталонец КарлЕс Пи и Суньер от Эскерры (труд); ветеринар Феликс ГордОн ОрдАс от Радикально-социалистической республиканской партии (промышленность и торговля); журналист Эмилио Паломо Агуадо от РРП (транспорт).

Алехандро Лерру Гарсия
Антонио Гойкоэчеа
Хосе Антонио Прима де Ривера

[Alex550]

Сообщение от sparce

Видел.

Наш пострел везде успел
Это я про неё

[sparce]

Сообщение от Alex550

Наш пострел везде успел
Это я про неё

Моя инициатива исключительно была. Как и положено в таких случаях.

[Oksnia]

Красный петух против черного петуха - 7

Слева направо

Выборы в кортесы 16 ноября 1933 года стали триумфом правых и центристов - наибольшее количество мест получили правые - 216 мест (из них СЭДА - 113, став крупнейшей фракцией), радикалы - 100, ИСРП - 58, левые республиканцы - 40 ("Республиканское действие" Асаньи получило всего 6 мест вместо прежних 30), коммунисты и фалангисты - по одному мандату (Хосе Антонио Примо де Ривера победил в Кадисе). Впрочем, результаты не отражали истинного положения вещей, и довольно сильно - НКТ и ФАИ, верные догматам "тру-анархизма" про "никакого сотрудничества с властью эксплуататоров" бойкотировали выборы, и в Барселоне, например, на участки не явились до 40% избирателей, в Уэльве - 46%, в Кадисе вообще - 67% (почему и победил Примо де Ривера). Именно это, а не мифическое "первое в истории допущение испанских женщин до голосования" и обеспечило победу правых.

Самым главным для Испании последствием поражения левых на этих выборах стала "большевизация" ИСРП и ВСТ - лидер "умеренных" Индалесио Прието стал терять влияние, и на первый план выходил Ларго Кабальеро, выступавший под лозунгами "пролетарской революции" и призывал к вооруженному восстанию - 3 февраля 1935 года социалисты даже сформировали Революционный комитет, который провозгласил целью своей деятельности подготовку к восстанию, чем изрядно перепугал умеренных социалистов (Асанья выступил с критикой подобных "глупостев").
Анархисты же, поняв, в какую задницу въехали при полном параде и со знаменами, 8 декабря 1933 года (в день открытия новых кортесов) попытались в очередной раз поднять восстание: поезд Барселона - Севилья пущен под откос (19 погибших пассажиров), несколько сел на несколько дней захвачены, сожжены кадастровые книги и провозглашены "отмена денег и частной собственности". Социалисты, несмотря на воинственную риторику, бунт не поддержали (вызвав громкие насмешки правых), и "попытки к сопротивлению были подавлены".

Пока же левые рефлексировали по поводу неудачи, торжествующий Лерру смог 16 декабря 1933 года сформировать "еще более монопольное" правительство радикалов. Портфели разделили следующим образом: независимый Пита Ромеро (МИД); юрист Рамон Альварес-Вальдес Кастаньон от центристской Республиканской либерально-демократической партии (юстиция); Мартинес Баррио (военный), в январе 1934 года замененный на аристократа-нотариуса Диего Идальго и Дюрана; Роча Гарсия (морской); Лара Сарате (финансы); независимый Рико Авельо (внутренние дела), смененный в январе на Мартинеса Баррио; врач Хосе Пареха ЙебенЕс (образование и культура); Герра дель Рио (общественные работы); врач Хосе Эстаделья АрнО (труд); адвокат Сирило дель Рио Родригес от центристской Республиканской прогрессистской партии (сельское хозяйство); Сампер Ибаньес (промышленность и торговля); Хосе Мария Сид-Руис Соррилья от правой Аграрной партии Испании (транспорт). Приглашать в кабинет представителей СЭДА покамест забоялись - все левые встанут на дыбы, это был вынужден признать и сам Хиль Роблес.

Началось давно "ожидаемое справа" наступление на "завоевания революции" - восстановлены государственные субсидии духовенства, амнистированы все участники Санхурхады. "Консервативная общественность" громко требовала отмены даже еще не законченной как следует социалистами аграрной реформы - но тут, после нескольких половинчатых запретов, нашла испанская коса на большой каталонский камень.
Лерру демонстративно не взял в правительство никого из сепаратистов (как это делали все премьеры до того, и в том числе он сам) - и сие ему очень быстро вышло боком. Региональное правительство провинции Каталония - Женералитат, находилось под полным контролем Эскьерры (Левые республиканцы Каталонии), партии не только национальной, но и сильно левой. Глава Женералитата и бывший морской министр Испании Льюис КомпанИс инициировал "свою земельную реформу с шахматами и девочками" - 11 апреля 1934 года каталонский парламент (входивший в Женералитат как часть его) принял закон о земледельческих договорах, дававший арендаторам-крестьянам право на принудительный выкуп земли у помещика.

Это было уже слишком - начался жуткий политический кризис под лозунгом справа "мы так скоро до коммунизма докувыркаемся!" Упертость каталонцев и обострившаяся неприязнь президента республики Алькала Саморы к бывшим санхурхистам (он долго не соглашался, а потом официально заявил, что подписывает принятый кортесами закон об амнистии "скрипя сердцем", и настоял на изгнании из Испании самого Санхурхо) привели в итоге к правительственному кризису - 3 марта 1934 года из кабинета ушли некоторые министры, несогласные с курсом премьера, а 28 апреля в отставку вынужден был подать уже сам Лерру. Новым премьером стал Рикардо Сампер Ибаньес всё от той же Радикальной республиканской партии, в кабинете появились новые люди: адвокат Висенте Кантос Фигерола от РРП (юстиция); бизнесмен Мануэль Маррако Рамон от РРП (финансы); масон и медиа-магнат Рафаэль Саласар Алонсо от РРП (внутренние дела); врач Филиберто Вильялобос Гонсалес от Республиканской либерально-демократической партии (образование и культура).

В сентябре 1934 года Самперу удалось достичь компромисса с каталонцами и даже подписать на сей счет соглашение. Но СЭДА и ее хефе Хиль-Роблес решили, что хватитЬ уже стоять в тени и отдавать власть этим радикалам, которые "просирают родину!".
Самая крупная фракция в кортесах заявила о своем недоверии правительству, и Сампер подал 4 октября в отставку. В кресло главы кабмина снова нырнул склизкий Лерру, но на сей раз портфелями радикалам пришлось основательно поделиться с правыми: Сампер Ибаньес от РРП (МИД), замененный потом на Рочу Гарсию; юрист-наваррец Рафаэль Эспун Сантафе от СЭДА (юстиция); Идальго Дюран от РРП (военный), позже этот пост совместил сам Лерру; Роча Гарсия от РРП (морской), позже замененный на адвоката Херардо Абада Конде; Маррака Рамон от РРП (финансы); учитель-журналист-поэт-юрист Элой Вакеро Кантильо от РРП (внутренние дела); Вильялобос Гонсалес от Республиканской либерально-демократической партии (образование и культура), позже замененный на адвоката Хоакина Дуальдо Гомеса; Сид Руис-Сорилья от Аграрной партии (общественные работы); юрист Хосе Ориоль Ангера де Сохо от СЭДА (труд); профессор права Мануэль Хименес Фернандес от СЭДА (сельское хозяйство); юрист Андрес Ороско Батиста от РРП (промышленность и торговля); "критик корриды" (автор обзоров в печати) Сезар Халон Арагон (транспорт), а также два министра без портфеля - Пита Ромеро и адвокат Хосе Мартинес де Веласко и Эсколар от РРП.

Слишком много ненужных имен,да?)

Фото:
Франсиско Ларго Кабальеро
Рикардо Сампер Ибаньес

[Alex550]

Сообщение от sparce

Моя инициатива исключительно была. Как и положено в таких случаях.

Инициатор
Молодец . Цветы подарил , все как положено
Охота была тебе тащиться в Подмосковье

[sparce]

Сообщение от Alex550

Инициатор
Молодец . Цветы подарил , все как положено
Охота была тебе тащиться в Подмосковье

А ты чего так переживаешь за меня?

[Alex550]

Сообщение от sparce

А ты чего так переживаешь за меня?

Да порожняк словил за пятьсот вёрст , как не переживать

[Oksnia]

Красный петух против черного петуха - 8

Революция вхолостую

Вхождение правых в правительство не случайно так долго оттягивалось - левые на самом деле встали на задние лапы и начали бушевать. Уже вечером 4 октября 1934 года ВСТ объявила всеобщую забастовку, а ИСРП выпустила призыв, ни много, ни мало, к социалистической революции, мобилизовав боевые организации "рабочей милиции". В стране была объявлена "Октябрьская революция 1934 года". Однако две вещи Ларго Кабальеро (прозванный правой печатью "Испанским Лениным" - а потом это прозвище "на голубом глазу" переняла печать советская) не смог заранее просчитать и подготовить. Во-первых, НКТ и ФАИ снова проигнорировали "не нашу революцию", приказав своим ячейкам "сидеть на попах ровно" - так что более миллиона потенциально самых активных бунтовщиков оставались пассивными. Во-вторых, если полтора года кричать в СМИ о "подготовке социалистической революции", то правительство будет в конце концов к ней готово - уже к 8 октября всех давно уже всем известных участников Революционного комитета арестовали и рассадили по узилищам. В общем, кое-где стреляли, кое-кто куда-то бежал, кое-кого "хватали и винтили" (в том числе самого Ларго Кабальеро, осужденного на 30 лет тюрьмы), но в целом "октябрьская 1934 года" окончилась большим пшиком. За исключением двух провинций...

В Каталонии Компанис решил, что всеобщая забастовка и "антинародное правительство" - прекрасный повод замутить свою собственную революцию. 6 октября 1934 года он провозгласил независимость Каталонии. Однако далеко не все каталонцы откликнулись на его призыв - командующий войсками в Барселоне дивизионный генерал Доминго Батет Местрес остался верен центральному правительству. Утром 7 октября его войска окружили Женералитат и начали обстреливать здание, вынудив сепаратистов сдаться. Каталонское государство просуществовало всего сутки, и Компанис был осужден на те же самые 30 лет тюрьмы за госизмену и призывы к вооруженным беспорядкам. Впрочем, забастовка в Каталонии продолжалась, и Эскьерра оставалась популярна - Местрес не был правым, он был "человек присяги" (за это и пострадает уже от рук националистов) и не устраивал в провинции "кговавые репгессии", за что был одинаково поливаем грязью и справа, и слева.

Сильнее всего в октябре 1934 года полыхнуло в Астурии, потому что тут, в отличие от остальной Испании, все левые смогли заранее договориться об альянсе - еще 31 марта 1934 года местная организация НКТ подписала соглашение с ВСТ и ИСРП о координации действий. Когда к пакту присоединились астурийские коммунисты (не "подлые сталинисты", а Левые коммунисты - троцкисты) и РКБ (Рабоче-крестьянский блок - организация коммунистов "право-бухаринского" толка), был создан региональный "Союз Братьев Пролетариев" (Uníos Hermanos Proletarios - UHP). Именно поэтому с началом "октябрьской революции" левые Астурии смогли выступить единым фронтом, и восстание приобрело широкий размах. Повстанцы тщательно подготовились - воровали динамит с горняцких шахт, с оружейных заводов в Овьедо и Трубии крали детали ружей, собираемых на подпольных базах, а также Индалесио Прието (считавшийся самым умеренным "голубем" в ИСРП - к вопросам о том, кто кричит, а кто дело делает) смог закупить и организовать целый пароход с оружием, который был тайно разгружен в укромном месте (всего удалось запастись 1200 винтовками, 4000 охотничьими ружьями, 70 пулеметами и 150 000 патронов). Были тайно подготовлены 3000 боевиков, которые и начали восстание.

Возглавили мятеж Рамон Гонсалес Пенья (ИСРП), Белармино ТомАс Альварес (ВСТ) и Франсиско Мартинес ДутОр (сержант и главный "военспец"). В восстании приняло участие, по разным оценкам, от 15 000 до 30 000 человек, в основном рабочие и шахтеры. 5 октября 1934 года они заняли Мьерес, Хихон, Авилес и несколько шахтерских городков, 6 октября их колонны захватили Трубию, где на оружейной фабрике им достались 26 орудий (однако снарядов бывло очень мало), и подошли к Овьедо, обороняемому гарнизоном в 1000 человек. Начались уличные бои, продолжавшиеся до 11 октября - правительственные войска удержались только в районе казарм, а на оружейном заводе трофеями повстанцев стали 21 000 винтовок и 429 пулеметов (но с патронами было плохо). Удалось даже собрать бронепоезд и несколько броневиков. Революционеры учредили коммуну и заменили деньги купонами с подписью своего комитета, реквизировали поезда и грузовики, приступили к конфискации частных особняков. Примерно 40 человек (в основном богачи и священники) были расстреляны. Высланная против боевиков ОБП второпях из Леона колонна генерала Хайме Миланса дель Боша и Нуньеса дель Пино была остановлена и сдерживалась до конца восстания.

Правительство отреагировало на мятеж в Астурии "по всей строгости закона" - вызванный из "лос-йебенесов" (командования дивизией на Балеарских островах) Франсиско Франко (очень удобный "политическим окрасом" - в Санхурхаде не участвовал, зато пострадал от самого Асаньи) был назначен на пост командующего операцией с резиденцией в Мадриде, на места же выслали "лучших людей" - две военные колонны под командой полковника Хуана Ягуэ Бланко (командира элитного Иностранного легиона, которому были подчинен также корпус Туземные регулярные силы, сокращенно регулярес - набранные в армию марокканцы) и генеральный инспектор всей испанской армии Эдуардо Очоа Лопес де Портундо (ему подчинялись "обычные войска", переброшенные из Галисии и Сантандера). 10 октября 1934 года началась военная операция - регулярес высадились в Хихоне и, несмотря на то, что повстанцы сперва их "почти отбросили", к концу дня заняли город (с помощью эскадры ВМФ, подвергшей кварталы бомбардировке с моря).

11 октября нервишки руководителей восстания дрогнули - получив известия о провале "революции" в стране, повальных арестах и ликвидации "Каталонского государства", социалисты объявили о необходимости сложить оружие и распустили ревком, дружно сиганув из Овьедо на автомобилях во Францию. Однако большинство мятежников к ним не прислушались - был организован Второй ревком (а через сутки - Третий, который возглавил Белармино ТомАс), призвавший "дратья до конца". С 12 октября 1934 года подошедшие правительственные войска окружили Овьедо и вытеснили повстанцев в рабочие предместья, где те стойко отбивались с 14 по 18 октября. Однако же боеприпасы иссякли, а надежды на помощь извне не было никакой. Ревком вступил с генералом Очоа в переговоры и подписал капитуляцию.

Очоа торжественно обещал, что казней не будет. И даже, наверное, сам так думал - у него была репутация твердого республиканца и "человека присяги", и с Ягуэ они постоянно ругались из-за "звериности" африканцев. Но, во-первых, ему не подчинялись "бандиты из пустыни" - легионеры в Марокко привыкли к "тотальным зачисткам территории", а регулярес никогда и не отвыкали от трайбалистско-исламистской морали, согласно которой "хороший испанец - мертвый, а хорошая испанка - изнасилованная и мертвая". К тому же "главнокомандующий" Франко был резко недоволен "чистоплюйской либеральностью" Очоа и ничего для обуздания "орлов" не сделал. Только 18 октября, в день капитуляции, было расстреляно 300 человек, всего же через трибуналы были пропущены 4347 человек (в большинстве тоже казненных - левые заявляли о 4000 убитых), а всего разной степени наказания подверглись примерно 60 000 человек. Не говоря уже о том, что солдатня грабила и жгла - 1032 здания в Астурии были повреждены "в ходе военных действий". Сведения о потерях есть только общие для обоих сторон - правительство картинно "скорбело по всем испанцам" и не горело желанием давать цифры для сравнений. Убитых во время Астурийский кампании (или же Восстания в Астурии - кто с каких позиций заводил речь) было 1084 человека, ранено 2091. К слову, угадайте, кого СМИ сделали в итоге "кровавым псом Астурии"? Франко? Ягуэ? Нет, вы плохо знакомы с политикой - все "красные пенки и мутные ливки" вылили на Очоа...


Доминго Батет Местрес
Гражданская гвардия конвоирует арестованных рабочих в Астурии
Хуан Ягуэ Бланко

[sparce]

Сообщение от Alex550

Да порожняк словил за пятьсот вёрст , как не переживать

Вредный ты.

[Alex550]

Сообщение от sparce

Вредный ты.

С чего это ? Я добрый

[Alex550]

Сообщение от Oksnia

Дайте мне еще шампан бокальского))))

Получите , от нас с братом из Рб

[Oksnia]

Красный петух против черного петуха - 9

Народ и его фронт

События в Астурии стали пинком, который отправил маятник общественного мнения опять налево - в стране фактически случилась "покет-гражданская война", тысячи испанцев стреляли в испанцев из ружей и пушек из-за политических разногласий, и правительство правого центра допустило до "этих безобразиев". Когда начались политические процессы над арестованными лидерами Астурийского восстания, социалистами и каталонцами, правые требовали смертной казни, но большинство испанцев были против. 24 декабря 1934 года Асанья вышел из тюрьмы оправданным, а 29 марта 1935 года президент Алькала Самора подписал помилование Гонсало Пенье и 29 другим лидерам мятежа в Астурии, осужденным трибуналом в Овьедо на смертную казнь. В конце 1935 года освободился даже Ларго Кабальеро, осужденный первоначально на полные 30 лет.

В ответ на это еще мало что понявшие правые обиделись - 3 апреля 1935 года СЭДА отозвала своих представителей из кабинета министров, и Лерру вынужден был разбавить своих радикалов военными и независимыми - Роча Гарсия (МИД), Контос Фигуеэрола (юстиция), начальник генштаба генерал Карлос Маскелет Лакаси (военный), вице-адмирал Франсиско Хавьер де Салас Гонсалес (морской), адвокат Альфредо де Савала и Лафора от Партии радикальных прогрессистов (финансы), независимый юрист Мануэль Портелья Вальядарес (внутренние дела), независимый профессор истории права Рамон Прието Банкес (образование и культура), Герра дель Рио (общественные работы), Вакеро Карильо (труд), юрист Хуан Хосе Бенайес Санчес Кабесудо от Партии радикальных прогрессистов (сельское хозяйство), Маррако Рамон (промышленность и торговля), Халон Арагон (транспорт).

Однако без поддержки кортесов кабинет был обречен на недоверие, и 6 мая 1935 года Лерру вынужден был сформировать правительство, в котором представителей от СЭДА (5 штук) было уже больше, чем собственно радикалов - Роча Гарсия от РРП (МИД), нотариус Кандидо Касануэва и Горхон от СЭДА (юстиция), сам хефе Хиль-Роблес от СЭДА (военный), издатель Антонио Ройо Вильянова от правой Аграрной партии (морской), независимый адвокат Хоакин Чапаприета и Торрегроса (финансы), независимый Портелья Вальядарес (внутренние дела), Дуальде Гомес от Республиканской либерально-демократической партии (образование и культура), Маррако Рамон от РРП (общественные работы), журналист Федерико Салмон Аморин от СЭДА (труд), адвокат Никасио Велайос Велайос от Аграрной партии (сельское хозяйство), Аиспун Сантафе от СЭДА (промышленность и торговля), адвокат Луис Люсия Люсия от СЭДА (транспорт). Кстати, поменялся и начальник генштаба - им стал "герой Африки и Астурии" Франко.

Однако "запрос на правоту" в обществе стремительно таял. В 1934-1935 году наконец-то оформилась во что-то масштабное "третья сила" - левоцентристы. Республиканское действие Мануэля Асаньи, Независимая радикал-социалистическая партия преподавателя и журналиста Марселино Доминго Санхуана и Автономная республиканская галисийская организация Сантъяго Касереса Кироги объединились в коалицию, названную Республиканская левая (Izquierda Republicana), которая стала стремительно набирать популярность - на митинги, где выступал Асанья, приходило до 300 000 человек. Еще один блок создали Радикально-демократическая партия, созданная Диего Мартинесом Баррио после его ухода из Радикальной партии из-за разногласий с Лерру по поводу сотрудничества с правыми, и Радикально-социалистическая республиканская партия бывшего министра Феликса Гордона Оргаса (покинувшего правительство по тем же причинам) - их коалиция стала называться Республиканский союз.

А в 1935 году возникла идея самой широкой левоцентристской коалиции, которая объединила бы все оппозиционные правительству силы. Генсек КПИ Хосе Рамон Диас 2 июня 1935 года публично предложил ИСРП создать союз, и Индалесио Прието, руководивший социалистами, покамест Ларго Кабальеро сидел в тюрьме, поддержал идею и одновременно пригласил в блок левых либералов (естественно, чтобы коммунисты не взяли в нем фишку). 14 ноября 1935 года Асанья согласился на предложение ИСРП, а 20 декабря к инициативе уже официально примкнула вся Республиканская левая, а вместе с нею и Республиканский союз, а также Национальная республиканская партия. Окончательно все претензии, склоки и пиписькомеряния были утрясены 15 января 1936 года, когда были назначены досрочные выборы в кортесы. Коалиция получила название Народный фронт (Frente Popular).

А что же происходило в это время на другом политическом крыле Испании?
По закону маятника - пока левые объединялись, правые разбегались. "Бессменный" (с сентября 1933 года, всего с двумя небольшими перерывами) премьер Алехандро Лерру изрядно надоел испанцам коррупционными скандалами. В сентябре 1935 года "чаша терпения лопнула". Голландские бизнесмены Страус и Перл (из их фамилий даже создали новое слово estraperlo, которое и стало названием скандала) запатентовали игру в рулетку и решили внедрить ее в Испании. Со времени диктатуры Примо Риверы азартные игры были тут под запретом, поэтому они попытались добиться разрешения, дав "нужным людям" обещания делиться процентами - откаты обыкновенные. В аферу были вовлечены члены Радикальной партии - СМИ называли имена Сигфридо Бласко Ибаньеса (сына известного писателя Висенте Бласко Ибаньеса) и приемного сына премьер-министра Аурелио Лерру, которые-де "вели беседы" о куда более важных шишках ("вплоть до..."). Когда всё вскрылось, начался такой срач, что 25 сентября 1935 года премьер подал в отставку.

Сперва обиженный укрылся на посту главы МИДа, а кабинет возглавил "по совместительству" министр финансов Хоакин Чапаприета, да еще два портфеля получили новые персонажи - каталонский адвокат Пере Рахола и Молинас от Республиканской консервативной партии (морской) и адвокат Хоакин де Пабло-Бланко Торрес от РРП (внутренние дела). Но буквально через месяц, 29 октября 1935 года, новый скандал с очередными взятками "добил" радикалов, и Лерру отправился в Лету политического забвения (франкистам он тоже будет не нужен и почти до самого конца жизни проживет в Португалии). Для создания нового кабинета Чапаприета еще основательнее перетряхнул портфели: "аграрий" Мартинес де Веласко (МИД), Салмон Аморин (юстиция, медицина и труд), Хиль-Роблес (военный), Рахола и Молинес (морской), Пабло-Бланко Торрес (внутренние дела), каталонский адвокат Льюис Вардахи Лопес от РРП (образование и культура), Лусия Лусия (общественные работы и транспорт), инженер-баск Хуан Усабьяга ЛаскИвар от РРП (промышленность, торговля и сельское хозяйство).

Неудивительно, что из-за всех этих скандалов и пересадок по стульям правительству особо некогда было заниматься главным делом - отнимать назад завоевания Апрельской революции 1931 года. Да и смелости особой у политиков из СЭДА не обнаружилось. Им пришлось даже согласиться на право арендаторов на выкуп помещичьей земли, что очень не понравилось помещикам. Напрасно Хиль-Роблес пытался убедить крупных землевладельцев, что если арендаторы станут сами собственниками, то будут потеряны для революции и перейдут стройными шеренгами направо. Узколобые латифундисты просто требовали "вернуть всё взад". Наконец, 11 августа 1935 года кортесы приняли закон о "реформе аграрной реформы". Но и здесь правые не рискнули заходить слишком далеко. Единственное, чего добились латифундисты - возможность получить выкуп за экспроприированную у них государством землю. Зато прекращалась инвентаризация всей земельной собственности. Левые партии заявили, что в случае прихода к власти отменят закон к нафигам... В стране нарастал бардак неуправляемости и кризиса власти.

Нисето Алькала Самора
Диего Мартинес Баррио
Хоакин Чапаприета и Торрегроса

[Oksnia]

Красный петух против черного петуха - 10
Прямо и налево

Когда Б-г исторических закономерностей желает наказать людей, он насылает на них гордыню и глупость.
Хосе Мария Хиль-Роблес, лидер СЭДА, имел в последнем правительстве Чапаприеты портфель военного министра, еще двух соратников по коалиции, плюс союзника из правоориентированной Аграрной партии (представлявшей отнюдь не крестьян, а помещиков). При условии того, что всего министров было девять, и остальные отнюдь не являлись социалистами или левыми, можно было продолжать "политику подкапывания" под конституцию, отщипывая мелкие уступки в пользу собственников и церкви, основного электората СЭДА. Но "великий хефе" восхотел стать владычицей морскою сам премьером - контролируемая им фракция правых в кортесах выразила недоверие правительству и отозвала своих министров. После чего 14 декабря 1935 года Чапаприета подал в отставку, и Хиль-Роблес явился к президенту Алькала Саморе с требованием поручить ему формирование правительства как лидеру парламентского большинства.

Однако президент Испании (как и ранее, в истории с амнистией участников Санхурхады), "показал принципиальные зубы" - Алькала Самора, пожалуй, принадлежал к довольно редкому типу "тру-центристского политика", убежденного, что все эти метания справа налево и обратно только губят страну. Он показал Хиль-Роблесу то место в конституции, где премьером обязательно становился лидер большинства парламента (нет такого места!) и отказался поручать ему формирование кабинета. Взамен президент просто объявил, что распускает кортесы, и назначает досрочные выборы на 16 февраля 1936 года - вот такое право по конституции он как раз имел. Временным же главой "чисто технического" правительства, организующим выборы и "сидящем на хозяйстве до новых хозяев" стал приятель Алькала Саморы, такой же "убежденный центрист без уклонов" из Галисии - Мануэль Портела Вальядарес (и он даже собственую партию к выборам смастерил - Партию демократического централизма).

В общем, Хиль-Роблес звезданулся своими же граблями - Испания на всех парах мчалась к выборам, на которых сплотившийся Народный фронт явно обносил разосравшихся с центристами правых. И тогда уже никакими полумерами латифундии и церковь от карающей длани социализма не защитить. В уме у хефе возник вполне прогнозируемый план - давайте устроим старый-добрый пронунсиаменто! Лидер СЭДа побег в военное министерство, но оказалось, что испанские генералы - не внезапные, и поддержали идею только два полных отморозка, монархист-карлист Хосе Варела (неудачливый участник Санхурхады в Кадисе) и Хоакин Фанхуль Го'ньи, бывший участник СЭДА, "эмигрировавший" к монархистам из Испанского обновления (Кальво Сотело). Остальные "сиськи мяли" и говорили, что "ничо исчо не готовое, и чо так внезапно-то?" (испанско-латинское культурно-философское понятие "маньяна" - "сделаем завтра").

Впрочем, оба вышеуказанных индивида брались "что-нибудь сымпровизировать, а там люди ноты подхватят", но тут уже заочковал сам Хиль-Роблес, испугавшись, что левые устроят такое, что Астурия покажется детским пикником, и побежал к начальнику генштаба Франсиско Франко в кабинет "на консультацию". Тем временем по принципу "что знают трое - знает и свинья", о "бурлениях жидкостей в Минобороне" прознал президент и отдал приказ Гражданской гвардии окружить здание с требованием "всем разойтись, и без глупостев!". Франко пожал плечами, буркнув всё то же самое "маньяна", и "путч Хиль-Роблеса" умер, не родившись. Пришлось возложить все надежды на выборы - правые рассчитывали повторить успех 1934 года. Правда, создать единый фронт, как враги слева, они так и не смогли, но сумели согласовать выдвижение кандидатов в округах с Испанским обновлением (монархисты Кальво Сотело и Гойкоэчеа), чтобы не пихаться локтями. Попросился "к взрослым" и Хосе Антонио Прима де Ривера с Фалангой, но "дядьки" сказали "ты кто такой, мы тебя не знаем, иди...".

В общем, выборы прошли плотно и жестко, "не своих" просто выбрасывали за борт - на 473 места претендовали всего 977 кандидатов, то бишь практически в каждом округе их было только двое, от правых и от левых. Буквально за неделю до голосования случилось то, что "сломало тренд" - НКТ и ФАИ призвали всех честных анархистов таки прийти и проголосовать за Народный фронт. Нет, они не вошли в коалицию - просто признали, что победа "попутчиков" будет выгоднее (хотя бы тем, что обещана амнистия всем пострадавшим за два "черных года", и арестованные товарищи выйдут на свободу), и бороться "дальше за коммунизм" станет легче. Так что 16 (и 23 - там, где был второй тур) февраля 1936 года народ Испании сделал свой выбор: Народный фронт - 263 места, правые - 156, "не определившиеся центристы и националисты" - 54. Хотя "на самом деле" левые победили "на попугайское крылышко" - историки до сих пор спорят о точных цифрах, самое популярное мнение гласит, что их перевес составил не более чем 2% голосов. Но конституция (нам, россиянам, сие тоже знакомо) была на стороне победивших партий, которые получали преимущество при распределении мест.

Уже через три дня после выборов, когда стали известны предварительные результаты, Портела Вальядарес предложил Асанье сформировать новый кабинет. Тот сперва отпирался, желая дождаться созыва новых кортесов, но понял, что обстановочка в стране накаляется, и власть надо срочно брать, чтобы чего не случилось. Так появилось "чисто левореспубликанское" правительство - в него вошли только представители партии Асаньи (Республиканская левая), военный и два кандидата от независимых и Республиканского союза Мартинеса Баррио. Социалисты от портфелей отказались - в их рядах умеренные (во главе с Прието) снова уступили власть выпущенному на свободу Ларго Кабальеро, который под оглушительные речи, пугавшие даже коммунистов (например, предлагал "уничтожить средний класс", чтобы не мешал революции) надеялся, что без его поддержки республиканцы скоро рухнут и отдадут власть ИСРП на блюдечке. В общем, бюллетени еще считали, а "единый Народный фронт" уже пошел трещинами...

Кабинет Асаньи стал "выставкой новых лиц": адвокат, писатель и журналист Аугусто Барсия Трельес (МИД); адвокат Антонио Лара Сарате от Республиканского союза (юстиция); юрист Энрике Рамос и Рамос (труд, здравоохранение и соцобеспечение); независимый генерал (бывший начальник генштаба) Карлос Маскелет Лакаси (военный), которого скоро сменил независимый генерал Хосе Миаха Менант; химик-фармацевт Хосе Хираль Перейра (морской); университетский преподаватель Габриэль Франко Лопес (финансы); архитектор Амос Альвадор Каррерас (внутренние дела); Марселино Доминго Санхуан (образование и культура); Сантъяго Касерес Кирога (общественные работы); дипломат Пласидо Альваро Буилья-Лосана (промышленность и торговля); юрист-криминалист Мариано Руис Фунес (сельское хозяйство); юрист Мануэль Бласко Гарсон от Республиканского союза (транспорт и морская торговля).

Новая власть решила "даром время не терять" и, отмахнувшись от того факта, что ее сторонников в Испании оказалось всего на 150 000 человек больше, чем противников, кинулась в социальные реформы. 21 февраля 1935 года была объявлена амнистия всем политическим заключенным, включая участников Астурийского восстания и Льюиса Компаниса, который тут же восстановил Женералитат и автономию Каталонии, ликвидированные в 1934 году после его неудачной попытки провозгласить независимость. 1 марта был обнародован декрет, обязывающий предпринимателей восстановить всех рабочих, "уволенных по политическим мотивам". 23 февраля была приостановлена выплата арендной платы за земли, подлежащие конфискации в соответствии с законом об аграрной реформе 1932 года. В провинциях Толедо, Саламанка, Мадрид, Севилья и других арендаторы и сельхозрабочие оккупировали латифундии и сразу приступали к обработке земель. Самозахватами руководили профсоюзы - 25 марта единовременной, хорошо спланированной акцией 80 000 крестьян в провинциях Бадахос и Касерес захватили поместья латифундистов. Впрочем, стихию держали в узде сами организаторы - обо всех актах самозахвата скрупулезно сообщали правительству с просьбой их легализации. Министерство сельского хозяйства выслало на места специалистов для регистрации новых владельцев. Всего с февраля по июнь 1936 года 72 000 крестьянских семей стали собственниками 232 000 га земли.

Всё это с точки зрения правых было уже "нападением банды красных всадников Апокалипсиса". Уже в 4.00 17 февраля 1936 года, на следующее утро после первого тура выборов, премьера Портелу поднял истерический телефонный звонок Хиль-Роблеса, требовавшего ввести в стране военное положение. С рассветом к премьеру нагрянул Хосе Антонио Примо де Ривера, потребовавший раздать фалангистам оружие "для самозащиты". Портела с трудом отбивался от их докучных просьб - он уже проконсультировался с президентом, и они приняло решение "оставаться в рамказ закона". Одновременно "зажигал" начальник генштаба Франсиско Франко - ночью он звонил командующему Гражданской гвардии, "предупреждая" о возможных массовых беспорядках днем, а когда "главжандарм" от него отмахнулся ("усё у порядке, работаем у обычном рэжиме") - стал доставать военного министра генерала Николаса Молеро Лобо требованием объявить по всей Испании военное положение, но был послан... к премьер-министру. Которого достал уже в 16.00 и получил совет "посоветоваться с подушкой" (типа, утро вечера мудрёнее).

Потерпев неудачу с Портелой, правые своих истерических намерений "замутить переворот с домино и монашками" не оставляли. Лидер карлистов Фал Конде громко заявлял, что у него "под ружьем" 40 000 человек - участников рекете, военизированной организации карлистов, отличавшихся ношением красных беретов, которых с 1932 года возглавлял уже хорошо нам известный полковник (а потом и бригадный генерал) Хосе Энрике Варела Иглесиас. Несмотря на громкие заявления о "тьмочисленности", на первый официальный смотр сил (он же парад) в Севилье, прошедший 15 апреля 1934 года, собрались всего 650 рекетес. Тем не менее, на деньги, "одолженные" у Муссолини, в Бельгии были куплены 1600 винтовок, 150 станковых и 300 ручных пулеметов, 150 000 гранат и 5 млн патронов. Правда, власти Бельгии бОльшую часть груза конфисковали (однако пулеметы таки доплыли до Испании), но "помочь за деньги" вызвалась еще и немецкая фирма "Ваффенфабрик Маузер АГ". Проблема была в другом - даже 40 000 (а на самом деле меньше) рекетес не хватило бы на успешный мятеж, без участия армии и жандармерии.

Разочаровавшись в политиках (Хиль-Роблес уже начал что-то блеять о "предательстве богатеев", которые "из жаднючего эгоизма довели ситуацию до ручки"), "силы тьмы" (монархисты и фалангисты, которых победа Народного фронта не устраивала "категоричнее всего" - у них, в отличие от СЭДА, мест в кортесах кот наплакал, и даже парламентскую борьбу вести был не вариант) оборотились к военным, но поначалу встретили и в этой среде рыхлую аморфность. Хосе Антонио еще в 1935 году начал мутить с "типа как бы подпольной" (про которую знали практически все республиканцы, и даже организовали свою "анти-организацию" - Республиканский антифашистский военный союз) организацией Испанский военный союз (ИВС, ака UME), которая "тсс! - готовила план военного переворота" (причем аж с 1932 года, сразу после провала мятежа Санхурхо). Причиной такого длительного отсутствия выхлопа было то, что даже в военной среде всерьез организацию никто не принимал - в ней состояли капитаны, майоры и полковники, а генералы "тщательно обходили по кривой".

Фалангисты предлагали ИВС скопить себя самих в Португалии, вооружиться там и, когда офицеры поднимут мятеж в стране, ворваться в Испанию и двинуться на Мадрид. Даже полковникам сей план показался "несколько размыт", но отказали они Хосе Антонио по другим причинам - на организацию наконец-то вышли "люди посолиднее". После победы Народного фронта в ряды ИВС потекли генералы - Фанхуль (пытавшийся замутить путч еще во времена выхода СЭДА из правительства) и дивизионный генерал Мануэль Годед Льопис, бывший участник Санхурхады. Именно эти персонажи, плюс личный друг Франко подполковник Валентин Галарса Моранте, связали ИВС с группой высших командиров армии, которая в 1936 году начала готовить военный переворот - Франко (начальник генштаба), Анхель Родригес дель Баррио (генерал-инспектор армии), Луис Оргас Йолди (командующий на Канарских островах), АндрЕс Саликет Сумета (военный губернатор Кадиса), Мигель Гарсия де ла Эрран и Мартинес (один из командиров гарнизона в Мадриде), Мануэль Гонсалес Карраско (один из командиров гарнизона в Барселоне). Все вышеперечисленные чины собрались 8 марта 1936 года на устроенном генералом Эмилио Молой Видалем тайном совещании в доме офицера запаса и участника фракции СЭДА в кортесах Хосе Дельгадо де Эрнандеса и Техады, где предполагалось решить - как жить дальше?..


Мануэль Портела Вальядарес
Хосе Миаха Менант
Бойцы рекете на первом официальном смотре в 1934 году
Мануэль Годед Льопис

[Oksnia]

Красный петух против черного петуха - 11

………Темные силы в подполье скребут

Покамест правые замышляли недобро по темным углам, их оппоненты развлекались "до основанья разрушеньем".
На первом заседании новых кортесов 3 апреля 1936 года социалист Индалесио Прието потребовал отставки президента республики - в конституции была норма, позволявшая выносить вотум недоверия главе государства, если он дважды досрочно распускал парламент (в 1933 году, после отставки Асаньи с поста премьера, и в 1935 году, после ухода правых из правительства). Депутаты 7 апреля дружно проголосовали (действующий президент не устраивал ни правых, ни левых), и Нисето Алькала Самора и Торрес отправился в отставку, навсегда пропав из политики (националисты отнесутся к нему еще суровее, чем республиканцы, и жизнь он закончит в эмиграции, написуя мемуары), а вместе с ним и идея поиска "третьего пути" в ситуации общественного раскола. Временным президентом стал спикер кортесов Диего Мартинес Баррио, но поскольку выбирал главу страны парламент, можно было не сомневаться, что следующий будет левым.
Правые не повели и ухом - они ничего уже не ожидали от парламентаризма и с головой уходили в подготовку пронунсиаменто. У них наконец появилось то, чего раньше не было, несмотря на все вопли богатеев о "социалистической гидре" - спонсор, выкладывавший на стол миллионы песет. Хуан Альберто Марч Ординьяс не зря получил в прессе прозвище Последний пират Средиземноморья - начав со свиноторговли (семейный бизнес его отца-пейзанина), он с помощью контрабанды и заказных убийств (сплошные подозрения, сеньоры, никаких доказательств!) сколотил состояние на табаке, оружие со спиленными бойками, которое продавал рифским повстанцам (вот так надо быть патриотом Испании, учитесь, неудачники!) и тайной помощи немецким и австрийским подлодкам во время ПМВ, и превратил Балеарские острова в "собственную Тортугу". Апрельская революция 1931 году сильно по нему ударила - он попал под суд, был посажен в узилище, из которого бежал и жил в Париже до 1936 года, когда не только вернулся, но даже был выбран в кортесы от правых.
Марч снабжал деньгами всех, кто выражал готовность бороться против республики - и генералам, и карлистам, и фалангистам (потратив в общей сложности 545 млн песет, или около 15 млн фунтов стерлингов). Благодаря его "спонсорству", Хосе Антонио смог буквально за считанные недели удвоить ряды своих сторонников - весной 1936 года число участников Фаланги выросло с 15 000 до 30 000 человек, в основном за счет молодежного крыла СЭДА, боевики которого разочаровались в "трусливой" политике Хиль-Роблеса. Впрочем, у них началось мгновенное головокружение от успехов - 10 марта фалангисты стреляли в вице-спикера от ИРСП Луиса Хименеса де Асуа (жалкие дилетанты попали в лошадь охранявшего политика полицейского), а через несколько дней обстреляли дом Ларго Кабальеро. Арестованные по первому эпизоду "признались в связях с Фалангой", и партия была официально запрещена (хотя позже через суд добилась отмены этого решения), а ее лидер Хосе Антонио был арестован на пять месяцев за призыв к организации беспорядков (всё, что смогли пришить) - и не только выпал из всего заговорщицкого расклада, но и оказался в лапах врагов, когда всё началось. (Это было фиаско, братан - причем не только политическое...)
Но Хуан Марч ставил сразу на всех темных лошадок - на оплаченном им самолете генерал Санхурхо из Португалии слетал в Германию (формально - поглазеть на зимние Олимпийские игры в Гармиш-Партенкирхене), где униженно виляя хвостом попросил у главы службы военной разведки и контрразведки Вильгельма Франца Канариса (того самого) поддержать заговорщиков, когда они придут к власти, что адмирал ему от всей души (и "от лица официальных лиц, называть которых преждевременно") и пообещал. Генералы, совещавшиеся 8 марта 1936 года, признали Санхурхо своим будущим боссом, но пока он находился в Португалии и не мог руководить подготовкой заговора "на местах", выбрали главным координатором восстания Анхеля Родригеса дель Баррио. Однако выбор оказался не самым удачным - Баррио медленно умирал от рака желудка и видел мир в пессимистично-черных тонах, потому когда "время Ч" было назначено на 20 апреля 1939 года, в последний момент дал "стоп-приказ".

После такого конфуза руководство конспирацией было передано в руки дивизионного генерала Эмилио Молы Видаля, который поручил кодовое имя Директор и начал связывать воедино нити будущего восстания, став, таким образом, главным архитектором гражданской войны. Это был человек куда более цельный, чем приспособленец и нарцисс Франко, однако и более гибкий и тонкий, чем узколобые фанатики Фанхуль, Годед или Ягуэ. Выходец из семьи эмигрантов с Кубы (по линии мамы его предком был даже один из тамошних "борцов за свободу с прижимом гачупинов"), он стал офицером пехоты в рядах регулярес и 20 лет провел в Африке, постоянно сражаясь с туземцами и сделав боевую карьеру - все воинские звания с капитана до бригадного генерала получал за военные заслуги, а не по выслуге. Однако у "героя войн" был мрачный и суровый характер - его никто не любил и многие боялись. Особенно с тех пор, как в 1930 году диктатор Примо де Ривера сделал его главой Главного управления безопасности (орган, руководивший всеми действиями полиции и жандармерии).
Республиканцы его открыто "подвергали гонениям" - с 1932 по 1934 год Мола был "вычищен" из рядов ВС и вынужден ради пропитания пописывать статьи в СМИ. Черные дни миновали, когда новый глава генштаба Франсиско Франко снова принял его на службу в свое ведомство, а затем генерал Эмилио стал командующим Восточным военным округом в Марокко. Народный фронт, победив на выборах, снова взялся за "мрачного гения" - генерала переводят с понижением в Памплону (столицу Наварры), командовать 12-й пехотной бригадой. Так что у Молы были все основания не любить "красный прижим" и активно заниматься конспирацией, тщательно склеивая "хотелки" генералов, энтузиазм офицеров из ИВС, кондовый консерватизм карлистов из рекете и "революционный порыв" фалангистов...

……….Вспышки слева

Ежели кто-то успел подумать, что во всем, о чем я пишу, виновата только "гидра мирового империализма, религиозного обскурантизма и воинствующего милитаризма", сиречь правые, тот немного поторопился с выводами. Не скрою, что симпатии мои всегда (ну, где-то с лет пяти после окончания вуза) были на стороне республики и республиканцев (а не "националистов-традиционалистов"), но это касается личностей конкретных людей и их "комплекса привычек и недостатков, называемых индивидуальностью" ("при всем прочем", Франко, Ягуэ или Мильян Астрай оставляют у меня по себе тяжкое впечатление как редкостные сволочи, тогда как Асанья, Негрин или Рохо Льюк всё-таки не скатились окончательно в грубое скотство), а не тех идей, которые они проповедовали. Левачество - такой же унылый социальный тупик, как и "консервативный консерватизм"... Впрочем, это тема для долгих "натурфилософских" разговоров, которые я не люблю. Посему сейчас - просто о том, как своей вклад в "растрескивание Испании" вносили левые, не сильно, на самом деле, отставая от своих оппонентов.

10 мая 1936 года кортесы выбрали президентом республики Мануэля Асанью и Диаса. Поскольку он оставил пост "президента правительства", новым премьером предложил стать умеренному социалисту Индалесио Прието - чтобы сохранить единство Народного фронта и сформировать настоящее правительство большинства. Но Ларго Кабальеро, возглавлявший в ИСРП "радикальное большинство", пропихнул партийное решение о запрете участникам партии быть министрами "буржуазного правительства" (он давно уже жаждал замутить свой собственный Рабочий фронт с коммунистами). Так что левым республиканцам пришлось снова формировать кабинет "в одно лицо" - с 10 по 13 мая и.о. премьера побыл по совместительству министр иностранных дел Аугусто Барсия Трельес, а с 14 мая 1936 года главой правительства стал галисиец, вошедший в Республиканскую левую, и личный друг Асаньи Сантъяго Касерес Кирога (уже трудившийся министром на разных постах в первые два года республики).

Большинство портфелей сохранили участники Республиканской левой партии. По сравнению с предыдущим кабинетом Асаньи изменения были незначительными: пост военного министра Кирога совместил с собственным; Лару Сарате на посту министра юстиции заменил Бласко Гарсон; трудом, здравоохранением и соцобеспечением занялся адвокат Жоан Льюи и ВальескА из каталонской Эскерры; внутренними делами заведовал адвокат Жоан Молес и Ормелья из той же Эскерры; культуру и искусство возглавил университетский преподаватель Франсиско БарнЕс Салинас; общественными работами занялся инженер Антонио Велао Оньяте; агроном Бернардо Хинер де лос Риос Гарсия от Республиканского союза стал министром сельского хозяйства.

Однако не перестановки в правительстве накаляли политическую ситуацию, а рост радикальной демагогии и риторики, который напрямую вел к конфронтации с политическими оппонентами и, в конце концов, к насилию. Ларго Кабальеро прямо заявил, что "революция, которой мы хотим, может быть только насильственной". В другой раз он пророчествовал: "Когда Народный фронт расколется, что неизбежно последует, станет очевидным триумф пролетариата. Затем мы установим диктатуру пролетариата, что означает репрессии в адрес капиталистов и буржуазных классов!". Депутатка (так нынче правильно?) кортесов от ИСРП (позднее покинувшая ряды социалистов и перешедшая в КПИ) Маргарита (на самом деле Мария Тереса Леа) Нелькен и Мансбергер (известная феминистка-эмансипе, которая, кстати, была против предоставления испанским женщинам избирательных прав, ибо все они "тупые овуляшки реакционные коровы") воодушевленно витийствовала: "Мы хотим революции, но не такой, как русская, которая может служить нам лишь моделью, ибо мы должны разжечь огромное пламя, отсветы которого будут видны по всему миру, и от потоков крови покраснеют моря". И т.п. И это социалисты - представьте себе, как трещали лозунгами и призывами коммунисты и анархисты.

Ну а что у несдержанных партийных боссов на языке, то для их туповатых подчиненных - руководство к действию. В стране прокатилась волна настоящего "революционного насилия". Левые, естественно, во всем обвиняли правых, особенно Фалангу, которая в смысле стрелять, взрывать и поджигать была всегда "в первых рядах" - в ответ на их-де "эксцессы" рабочие и крестьянские массы кинулись вооружаться. Однако когда есть порох и спички - глупый вопрос, кто и когда устроит взрыв... Принято считать, что сперва фалангисты убили судью, приговорившего их соратника к 30 годам тюрьмы за убийство продавца левых газет. Затем они взорвали бомбу 14 апреля 1936 года в Мадриде во время празднования пятой годовщины революции (причем по ошибке бойцы Штурмовой гвардии принялись палить по Гражданской, а те им ответили - завязалась перестрелка). Затем ИФ взяла на себя ответственность за убийство двух левых журналистов в Сан-Себастьяне и активиста-социалиста в Мадриде. 16 апреля "синие рубашки" и "рабочие активисты" схлестнулись на похоронах погибшего 14 апреля бойца Штурмовой гвардии, в результате чего "штургвардейцы" открыли огонь из автоматов, убив троих человек (по злой иронии судьбы - "антифашистов") и ранив около 40.
Всё это стало предлогом, под которым как грибы после дождя стали появляться разнообразные полу- и военизированные организации левых. ИСРП создала Моторисаду (La Motorizada - моторизированная [милиция]), КПИ - Антифашистскую милицию рабочих и крестьян (Milicias Antifascistas Obreras y Campesinas, сокращенно MAOC), активно вооружались активисты НКТ и ФАИ - дошло до того, что у входа в кортесы установили "рамку", где требовали от всех входящих, включая служащих и депутатов, сдавать оружие. Вооружившись, левые, естественно, кинулись в "классовую борьбу" - уже 28 апреля в Барселоне анархист из НКТ убил из пистолета двоих лидеров националистической партии Эстат КаталА (объединившейся с Эскеррой в 1934 году, но летом 1936 года снова обособившейся), братьев Хозепа и Микела Бадия и Капель.
8 мая "неизвестными в масках" был убит один из лидеров "типа тайного" Антифашистского республиканского военного союза (UMRA - организации офицеров левых взглядов "специально против ИВС"), капитан Карлос Фараудо, про которого "весь Мадрид знал, что ИВС (Испанский военный союз - подпольная организация офицеров правых взглядов, см. предыдущие серии) внес его в черный список своих главных врагов". По столице тут же прокатился слух, что священники "раздают верующим отравленные сладости", и толпы "воинствующих атеистов" пошли жечь церкви, большинство которых, впрочем, были спасены по призыву правительства участниками молодежных (и тоже, естественно, военизированных) организаций ИСРП и КПИ. В обстановке всеобщей истерии Индалесио Прието с трудом добился переноса назначенного в июне 1936 года съезда ИСРП на октябрь - разногласия между возглавляемыми им умеренными ("приетистами") и радикальным большинством ("кабальеристами") просто грозили расколоть партию.


Однако что у левых умеренный, то "в нормальной жизни" - всё равно радикал. Выступая на митинге в Куэнке на праздновании впервые с государственным размахом отмечавшегося в Испании 1 мая, Прието сделал сенсационное заявление: "Генерал Франко в силу своей молодости, дарований и, располагая сетью друзей в армии, может возглавить [мятеж] с наибольшей степенью вероятности". Оказалось, что заговор генералов был секретом Полишинеля - огромное число сведений и "сигналов" из самых разных источников накопилось в критическую массу. Но, не желая инициировать аресты и суды (и что еще - расстрелы?) в обстановке уже практически оформившегося противостояния в обществе, правительство Кироги (который был серьезно болен туберкулезом и не хотел оставлять по себе "палаческую память") предпочло полумеры - Франко выперли из начальников генштаба и услали командовать войсками на Канарские острова, Годеда - на Балеарские, а Молу - в Наварру, руководить пехотной бригадой. То бишь, на самом деле, путчисты получили отчетливый сигнал - либо прекращать шушукаться по углам и выступать в ближайшее время, либо бросать всю затею и прятаться каждый в свой угол...

1. Хуан Марч
2. Мотоциклисты Моторисады
3. Бойцы Штурмовой гвардии - ударной республиканской (в отличии от Гражданской) жандармерии

[Arsenio]

Можно что нибудь про малый ледниковый период в Европе в средние века?

[Alex550]

И немного историй об инквизиции

[Oksnia]

Сообщение от Arsenio

Можно что нибудь про малый ледниковый период в Европе в средние века?

покончим с революцией и сразу в средние века нырнем увлечемся дендрохронологией и по толщине колец деревьев 16 столетия узнаем все о перемене климата ( я кстати совсем мало про это знаю - чуть чуть, мимоходом попадалась инфо...-будет любопытно )

[Arsenio]

Сообщение от Oksnia

покончим с революцией и сразу в средние века нырнем увлечемся дендрохронологией и по толщине колец деревьев 16 столетия узнаем все о перемене климата ( я кстати совсем мало про это знаю - чуть чуть, мимоходом попадалась инфо...-будет любопытно )

Обрати внимание на границы вечной мерзлоты.

[Oksnia]

Сообщение от Arsenio

Обрати внимание на границы вечной мерзлоты.

Так может, если знаком с темой - сам пост сделаешь?!))) с удовольствием почитаю)

[Oksnia]

Первые пули гражданской войны... в Испании (Красный петух против черного петуха - 12)

В общем, левые в Испании весной-летом 1936 года представляли единую силу только в страшилках их оппонентов - внутри ИСРП шла борьба "приетистов" с "кабальеристами", социалистический профсоюз ВСТ цапался и "делил поляну" с анархическим НКТ, а коммунистам икались разборки в ВКП(б) и сталинские репрессии. Троцкисты из Левых коммунистов Испании объединились еще 29 сентября 1935 года с бухаринцами из Рабоче-крестьянского блока, образовав новую ультралевую партию, названную Рабочая партия марксистского объединения (Partido Obrero de Unificación Marxista - POUM, аббревиатура используется и российскими историками как ПОУМ). Естественно, даже если в головах у каких-то деятелей КПИ и появлялась мысль о сотрудничестве с "троцкисто-бухаринцами", кураторы из Коминтерна выбивали такую железным кулаком. Наиболее многочисленными поумовцы были в Каталонии и Валенсии - тут их первички по численности опережали КПИ.
В общем-то, в такой обстановке странно читать претензии едва ли не каждого историка, пишущего о Гражданской войне в Испании, что республиканское правительство не обращало особого внимания на сведения о заговоре военных, поступавших к нему "из каждого водопроводного крана". В обстановке, когда совершенно легально и открыто по улицам ходят толпы социалистов, коммунистов и анархистов, обвешанные оружием, и заявляют каждый день в прессе о готовности "устроить революцию похлеще, чем в России", быстро вырабатывается "иммунитет к угрозам", когда все новости из разряда "отечество опасносте, завтра Апокал!" фильтруются и попадают в итоге в корзину. Правительство Кироги понимало, конечно, что угроза со стороны консервативно настроенных военных реальна (и даже знало об этом), но, скорее всего, было уверено в том, что это "тот же самый белый шум о заговорах и революциях", и надо просто сохранять спокойствие и "дать говнам перебурлить".
В общем, "Директор Мола" мог плести свою паутину относительно безопасно. Правда, и среди военных единство и решимость тоже были скорее показными. Все признавали верховный авторитет Санхурхо, но, проживая уже четыре года в Португалии, он превратился уже в некую "легенду о вожде", и на самом деле никто особо не представлял себе, как он будет рулить, и как ему будут подчиняться. На роль фактического руководителя восстания и командующего вооруженными силами мятежа выдвигали Франко - но, вопреки последующим легендам и мифам, он отчаянно трусил, юлил и извивался, одновременно пытаясь уже тогда застолбить за собой место верховного диктатора (они такие, души сложных психопатов - внутри них идет постоянная борьба друг с другом). Во многом по его требованию (хотя эту позицию поддерживали все офицеры из ИВС) было постановлено, что восстание не будет связывать себя публично ни с одной политической партией - СЭДА себя скомпрометировала "парламентской беспомощностью", а монархисты и фалангисты так и оставались радикалами-маргиналами.
Но генералу было сцыкотно (он, конечно, не был трусом в военном смысле, хотя и на этот счет существуют разные мнения, но идти против власти - это опасность другого рода), и в его голове рождались феерические замыслы - например, он будет руководить мятежом из Франции, куда скроется нелегально! Вопрос, зачем тогда мятежу еще один Санхурхо (да и Португалия явно ближе), он сам себе не задавал. 23 июня 1936 года Франко вообще отколол "валидольный" (для его соратников) номер - он обратился с длинным посланием к Сантъяго Кироге, в котором "предупреждал о том, что" ежели не прекратятся "преследования талантливых и преданных делу офицеров", "терпение армии может закончится"... После переворота генерал нагло пояснял тем, кто еще рисковал об этом спрашивать - наводил-де тень на плетень и подпускал туману, ложно предлагая "кговавому пгижиму" сотрудничество.

Однако собака лает, а караван идет - Мола терпеливо составлял инструкции и рассылал их будущим участникам переворота. Он резонно предположил, что гарнизон в Мадриде, скорее всего, на путч не поведется, и план предполагал восстание в ключевых гарнизонах страны (Севилья, Барселона, Марокко и Канарские острова с переброской в Испанию, и пр.), после чего войсковые колонны пойдут на Мадрид, а верные "правому делу" части в столице прикинутся "тру-республиканцами" и перейдут на сторону пронунсиаменто "в самом разгаре" обороны. Неожиданным подарком заговорщикам стал переход на их сторону командующего Корпусом карабинеров (пограничной стражи), дивизионного генерала Гонсало Кейпо де Льяно и Сьерра, который считался стойким республиканцем, а его сын был женат на дочери президента Алькала Саморы. Однако отставка Саморы, а также несогласие "со всеми этими вашими красными реформами и наездами на церковь-мать" привели Кейпо к мысли устроить пронунсиаменто - сперва самостоятельно, а потом он прознал про Молу и его "движуху", встретился с Директором лично и присоединился к заговору. У генерала, правда, была репутация пьяницы и шута горохового, который кривляется, трындит без умолку и всё выбалтывает (в том числе и про конспирацию), и всё это было правдой, но впоследствии оказалось, что он способен быть резким, жестоким и энергичным, сыграв в мятеже и войне одну из первых скрипок.
"Предчувствие гражданской войны" наэлектризовало испанское общество, и дело было только за искрой, которое упадет в бочку пороха. Офицеры из УМРА (Антифашистского республиканского военного союза) разработали "Операцию Ромаралес" - план ареста (или же убийства "при попытке к бегству") всех известных тогда лидеров заговора военных. Целями "антифашистов в погонах" были Франко, Мола, Фанхуль, Варела, Годед, Ягуэ, Антонио Аранда Мата (военный комендант Овьедо), подполковник горных стрелков Камило Алонсо Вега (командир гарнизона Витории) и подполковник Рафаэль Гарсия Валиньо. Приведи они свой замысел в исполнение, мятеж был бы обезглавлен и, скорее всего, умер, не родившись. Но "умрайцы" зачем-то посвятили в свои замыслы премьер-министра, и тот наотрез отказался, приказав бросить затею, ибо "никакого заговора нет".
Однако то ли заговорщики что-то про сие прознали, то ли "так сошлись звезды" - 12 июля 1936 года четверо "неизвестных в масках" (до сих пор не ясно, кто именно - то ли карлисты из рекете, то ли фалангисты) застрелили 35-летнего лейтенанта Штурмовой гвардии Хосе дель Кастильо Саенса де Техаду, одного из известных активистов УМРА. Возможно, это была месть за его участие в событиях 14 апреля, когда штурмовики расстреляли демонстрацию фалангистов, и Кастильо обвиняли в том, что он сделал роковые смертельные выстрелы. А может быть, это был "превентивный удар" заговорщиков. В общем, соратники убитого по союзу и Штурмовой гвардии завелись и решили "жИстоко отмстить" - капитан Фернандо Кондес Ромеро и участники социалистической Моторисады (где убитый подрабатывал инструктором на общественных началах) Луис Куэнка Эстевас и Сантъяго ГарсЕс Арройо сочинили какую-то байку министру внутренних дел Жоану Молесу и Ормелье про то, что хотят арестовать "скрывающихся от закона фалангистов", обвиненных ранее в преступлениях.
Министр, ничтоже сумняшеся, дал добро (раз обвиняемые - надо поймать и обязательно доставить в руки правосудия, которое с ними разберется) - что послужило затем поводом обвинять в случившемся республиканское правительство (история вообще крайне мутная, и до сих пор не распутанная, как с такими часто бывает). Выделенный "трем мушкетерам" отряд полицейских и штурмгвардейцев ночью 13 июля 1936 года отправился по адресам, что характерно, никаких не фалангистов, а известных лидеров правых - сперва Гойкоэчеа (однако того дома не оказалось), потом Хиль-Роблеса (но тот уехал на отдых в Биарриц), и, наконец, к Кальво Сотело. Тот оказался дома, страшно возмущался, что его арестовывают (я депутат кортесов, у меня иммунитет!), но в итоге вышел и сел в автомобиль, где, через 200 метров от начала пути в, якобы, Службу государственной безопасности, Куэнка Эстевас застрелил его в затылок.
Естественно, что правительство было не при чем - только министр Молес был в курсе каких то "арестов обвиненных фалангистов" (хотя мог бы и задуматься над тем, зачем всего лишь капитан Штурмовой гвардии просит у него сформировать для их поимки целый спецотряд). Естественно, что никто из правых в это не поверил - страну охватила волна возмущения "красным террором" (про убийство Кастильо никто уже и не вспоминал). Для "общего дела" генералов это событие стало знаковым потому, что наконец-то прекратило жестокие срачи Молы с карлистами - монархисты упирались и требовали "политических гарантий" едва ли не реставрации монархии (причем с "правильным" претендентом"), Директор оставался, кстати, на республиканских позициях, а попытка Санхурхо из Португалии "надавить пузом" (приказавшего обещать карлистам тотальную отмену всех законов, принятых после Апрельской революции 1931 года) только подлила масла в огонь (Мола ничего "этим баранам" показывать не стал, послав их вкупе со "старым пердуном" на реку Уй).
После же убийства Кальво Сотело карлисты сняли бОльшую часть своих глупых претензий и согласились предоставить ресурсы рекете в распоряжение заговорщиков. С Фалангой договорились еще раньше, и ничто уже не мешало мятежу таки начаться. Все участники заговора получили последнее, самое короткое сообщение от Молы: "Семнадцатого в семнадцать. Директор" (то бишь, "время Ч" - 17 июля в 17.00). Кодовой фразой для всех потенциальных повстанцев должна была стать переданная по радио в прогнозе погоды фраза: "Над всей Испанией безоблачное небо" (хотя на самом деле, это почти наверняка легенда, сочиненная, кстати, в СССР)...

Техника государственного переворота

Ключевым условием плана мятежных генералов был переход на их сторону войск, расположенных в Марокко - наиболее боеспособной и ударной части испанской армии, имевших (хотя бы на уровне командиров и офицеров) боевой опыт Рифской войны и службы на беспокойной границе. Прежде всего это касалось контрактных (а не призывных) частей с более-менее постоянным кадровым составом - Корпуса регулярес, комплектовавшегося из марокканцев (зачастую - ветеранов Рифской войны, дравшихся против испанцев же), и Иностранного легиона.
Последнее формирование не стоит путать с одноименным французским - принципы комплектования и организация были абсолютно разными. Терсьо Экстранхерос (Иностранная терция), как первоначально была названа эта часть (также Марроканская Терция, просто Терция, и, наконец, Испанский легион) формировалась из испанцев - просто не срочников, а контрактников, к тому же служить должна была исключительно за пределами Испании (владения в Африке таковой не считались), потому, собственно, и Иностранная терция. Она состояла из нескольких бандер (подразделение числом более роты, но менее батальона), насчитывала перед началом войны примерно 11 000 человек и была проникнута "высоким корпоративным боевым духом", а из-за участия в подавлении Астурийского восстания республиканцы легионеров ненавидели. В свое время Терцией командовал сам Франко (он был даже первым командиром самой первой бандеры), а в 1936 году командиром одной из бандер был полковник Хуан Ягуэ Бланко, "антигерой" подавления восстания в Астурии (тогда он командовал отрядом регулярес и заслужил славу "вождя мародеров и палачей").

Увы, но в российских даже исторических книгах наибольшую известность среди легионеров получил их самый первый командир (1920-1923), основатель Терции Хуан Мильян Астрай и Террерос, человек, которого Рифская война превратила почти в половину человека (он лишился правого глаза и левой руки - и в ногу тоже был ранен, но ее сохранили, так что до классической формулы "однорукий, одноногий, одноглазый" он немного не дотянул). Типичный пример того, как пиар важнее фактов - превратившийся из-за ранений в агрессивного истерика и параноика, Мильян Астрай особой роли ни в мятеже, ни в войне не играл. Но его публичный срач 12 октября в университете Саламанки с "самым великим испанским философом всех времен" Мигелем де Унамуно и Хуго на тему "всех этих вонючих слишком ученых свиней надо убивать, резать, вешать и топить - они всё равно все красные!" (профессор отстаивал противоположные взгляды на "методы борьбы с оппонентами"), личная дружба с Франко и то, что после войны его сделали "испанским Геббельсом" (министром пропаганды, который затопил своим словестным инфернальным поносом Испанию) "сделали" Мильяну Астраю имя, которое добросовестно треплет теперь каждый, кто пишет о Гражданской войне...

Принято считать, что мятеж начался уже вечером 16 июля 1936 года - восстал-де какой-то батальон регулярес в каких-то лос-йебенесах. Но утром 17 июля во всех городах Испанского Марокко заговорщики еще только приступали к действию. В Мелилье они собрались с утра в картографическом отделе штаба войск и назначили "час Ч" на 17.00, как и было предписано Директором. Однако среди них оказался предатель (что самое характерное - офицер-фалангист), который предупредил местную ячейку Республиканского союза, а те, в свою очередь, командующего Восточным военным округом Марокко генерала Мануэля Ромералеса Кинтеро. Полиция и солдаты окружили здание картографического отдела, но путчисты обнаружили решимость, а республиканцы - нерешительность. Запугав осаждающих тем, что вызвали по телефону местную бандеру Легиона (сражаться с ними солдаты и полицейские наотрез отказались и ушли), офицеры арестовали Ромералеса, объявили военное положение, подняли в ружье все войска, которые тут же схватили лидеров местных левых и профсоюзников, после чего "зачистили" рабочие кварталы, где довольно жидкие "попытки сопротивления были подавлены". Затем все "подозрительные лица" были арестованы по спискам (республиканские чиновники, левые, профсоюзники и "вообще все, кто за Народный фронт"), и начался их "методичный отстрел" - процедура, которая в ближайшие недели будет стандартной во всех городах Испании, которые занимали мятежники.

Премьер Касерес Кирога, которому сообщили, что "в Мелилье что-то творится", и который не смог дозвониться до Ромералеса, связался с командующим вооруженными силами в Испанском Марокко дивизионным генералом Агустином Гомесом Морато в Тетуане. "Какого хрена происходит в Мелилье? - Усё у порядкэ! - В каком порядке, там мятеж!" Штош Что ж, видимо, это и была карма республики - во главе войск в Марокко стояли идиоты, ибо Гомес Морато... сел в самолет, полетел в Мелилью "чобы разобрацца", где и был арестован путчистами прямо на аэродроме. Главным в Тетуане остался верховный комиссар протектората Марокко (глава гражданской администрации и второе лицо в иерархии после командующего) Артуро АльвАрес-Буилья ГодИно, который смог только запереться в штаб-квартире комиссариата - город (за исключением аэродрома - летчики остались верны республике, пока утром 18 июля регулярес не расправились с ними) уже перешел в руки путчистов-легионеров. Все республиканцы также были арестованы по списку. В Сеуте практически безо всяких помех власть взяли Ягуэ и его "бандерас". В Лараче на атлантическом побережье дошло до боя между путчистами и верными республике офицерами и активистами профсоюзов, но и там к вечеру 17 июля 1936 года мятежники победили. На Канарских островах генералы Франко и Оргас провели быстрый и бескровный переворот, после чего назначенный глава мятежников опубликовал манифест, написанный так, что никто ничего не понял - кроме того, что "испанские офицеры любят свою страну, а не правительство", и "после победы будет установлен новый порядок".

В Испании никто еще ничего толком не понял - руководство ВСТ, НКТ и левых партий требовало "раздать оружие рабочим" и вывести всех ополченцев на улицы, премьер Кирога вяло отбивался, говоря, что "восстание только в некоторых районах Протектората, ситуация стабилизируется". Единственное, что было сделано - корабли ВМФ получили приказ выйти из баз в Эль-Ферроле и Картахене и идти к африканскому берегу, чтобы исключить возможность для путчистов переправиться в Испанию (к счастью, флот пока еще оставался верным республике - проникнуть в "морскую среду" заговорщики толком не смогли, да и, как обычно, матросы были намного более "революционно настроены", нежели солдаты). Однако "всё было зря" - 18 июля на сторону мятежа перешла Севилья. И случилось там всё, как в настоящей оперетте "про генералов в перьях"...

Севилья не считалась среди заговорщиков "нашим городом" - после путча Санхурхо в 1932 году гарнизон основательно "перетрАхнули", и он демонстративно в политику не лез. Потому по принципу "бери, убоже, что нам негоже" ответственным за восстание туда назначили Кейпо де Льяно, который никого там не знал и приехал в город на своем авто только 17 июля. В такой ситуации могла помочь разве что безграничная наглость, уверенность в себе и готовность на самые решительные действия - чем "наш герой" и был в избытке одарен от природы. Утром 18 июля он махая тросточкой явился в штаб гарнизона всего с четырьмя офицерами и поставил вопрос ребром: вы со мной, или против нас? Штаб во главе с командиром "колебался" и был весь посажен под арест - комната даже не запиралась на ключ, и Кейпо просто поставил капрала с винтовкой, приказав стрелять в каждого, кто выйдет. Затем "диктатор Севильи" (он сам себя назначил на эту пышно звучащую должность - а кого стесняться?) всего с одним адъютантом явился в казарму пехотного полка и, выяснив, что практически все офицеры остаются верны республики, арестовал их одного за другим (интересно, это стадо баранов хотя бы мекало?), пока не нашелся капитан, согласный командовать полком "во славу Испании".


Однако оказалось, что в полку в наличии всего 130 человек (видимо, большинство солдат тупо скрылись в разные стороны, чтобы переждать эти "странные дела"), и прибежавшие в казармы 15 вооруженных фалангистов особой погоды не сделали. Но тут пришло известие, сломавшее тренд - на сторону путчистов перешли Артиллерийские казармы, и уже скоро на площади у резиденции гражданского губернатора была развернута тяжелая артиллерия, после чего наложившие от страха кирпичей чиновники капитулировали. Насмотревшись на сие, на сторону Кейпо перешли гражданские гвардейцы - однако это заставило Штурмовую гвардию остаться верной республике, и все левые активисты бросились к штаб-квартире профсоюзов, где раздавали оружие (которого, увы, было мало-мало), и принялись строить баррикады в рабочих предместьях (нашли время и сжечь 11 церквей вместе с фабрикой по производству шелка, чей хозяин был известным монархистом). Что не помешало Кейпо де Льяно вечером выйти в радиоэфир с первой из своих быстро ставших знаменитыми (и в чем-то даже культовыми) пространных монологов человека, разогретого алкоголем и чувством собственной важности, заявив, что "Испания спасена, а подлая чернь будет расстреляна!" (красоты и богатства испанского [не]литературного языка, использованные генералом для описания в деталях того, что будут делать с красными вожаками, на ближайшие три года раскололи страну на его ярых фанатов и тех, кто ненавидел "эту пьяную свинью")...

Африка - это задница даже испанского мира, Севилья - это серьезно, но рабочие там не сдались еще и после 18 июля. Всё это было опасно, но не критично, даже тогда, когда в тот же день 18 июля на сторону мятежа перешли гарнизоны в Альхесирасе, Хересе и Кадисе - Андалусия оставалось всего лишь одной провинцией Испании, к тому же в Кордове, Малаге и Уэльве сторонники Народного фронта смогли удержать власть. Самыми важными из ожидаемых новостей было "а что там Мадрид?", а также Барселона, Валенсия и прочие важнейшие и крупнейшие города страны. Ну и как поведет себя правительство - сможет ли быстро и крепко взять ситуацию под контроль, или продолжится "широкое раскрытие глаз" при каждой новой вести о переходе очередного гарнизона на сторону мятежа.
В Мадриде же огромные толпы народа ходили по улицам и скандировали "оружия, оружия!", требуя "раздать трудящимся средства индивидуально-коллективной защиты от бациллы бешеной военщины". В распоряжении ВСТ оказались 8000 винтовок, но это было каплей в море - их мгновенно расхватали боевики ИСРП и КПИ. Специально уполномоченный Кирогой дивизионный генерал Мигель Нуньес де Прадо был назначен генеральным инспектором авиации и вылетел в Сарагосу, к тамошнему командиру гарнизона генералу Мигелю Кабанельясу Ферреру, чтобы скоординировать действия против возможных выступлений мятежников на севере Испании. Но Кабанельяс сам оказался мятежником - он участвовал в заговоре с самого начала, просто "17-го в 17" погодил выступать, ибо был старым (очень старым - 64-летним ветераном армии) жуком и решил немного посмотреть, как оно всё пойдет. Кабанельяс арестовал Нуньеса де Прадо и отослал в Памплону, к Моле (где генерального инспектора авиации и расстреляют 24 июля 1936 года).
Предпринимались и "чисто военные" меры - Сеуту и Тетуан бомбила авиация (оставшаяся почти целиком на стороне республики - кузен Франко Рикардо де ла Пуэнте Баамонде, военлет, защищал аэродром в Тетуане, был арестован и расстрелян с ведома "родственника"), без особого, впрочем, успеха. В Мелилью из Картахены вышли три эсминца с приказом обстрелять город. В пути офицеры попытались поднять бунт и увести корабли к мятежникам, но матросы... закричали "в Картахену!", арестовали зачинщиков и ушли на базу. Так испанские моряки доказали (повторив пример своих балтийских коллег в 1917-1921 годах), что в любой революции флот ведет себя одинаково - весь он "за народ", но "плавать на особо никуда не просите"... Итого, вечером 18 июля 1936 года Касарес Кирога, истерично оравший на всех весь день и лихорадочно бегавший по кабинету, наконец нашел выход, который мгновенно спасет страну - он подал в отставку.
Президент Асанья тотчас вызвал к себе спикера кортесов и главу Республиканского союза (РС) Мартинеса Баррио, старого мастера политических компромиссов и комбинаций. Получив полномочия премьера (и даже накатав на листке список новых министров), тот попросил генерала Миаху (человека очень добродушного характера, имевшего погоняло Папа, которого снисходительно любила почти вся испанская армия) связаться по телефону с Молой (что характерно, не с Франко, хотя, наверное, звонить на Канары было беспонтово из-за отсутствия телефонной связи с островами, но радиосвязь еще можно было поддерживать - однако ж...) и узнать "насчет перспектив уговорить мятежников договориться по добру". Чуть позже Моле позвонил сам Баррио, предложив место в новом кабинете. Из их разговоров с Директором выяснилось две неприятные вещи - на сторону мятежа перешел и гарнизон Памплоны во главе с Молой, который отказался от переговоров, произнеся фразу: "У вас есть свои сторонники, а у меня свои. Если бы мы заключили сделку, мы предали бы и свои идеалы, и своих людей. И нас обоих стоило бы линчевать".
Так что попытка мирного урегулирования конфликта провалилась, и Баррио подал в отставку - его кабинет не протянул и суток. Теперь нужны были не мастера политических интриг, а жесткие люди действия. Таким Асанья счел своего друга и морского министра Хосе Хираля Перейру, ученого-фармацевта, профессора органической химии, который еще 18 июля отдал приказ по всему ВМФ принести присягу на верность республике. Что и было сделано - многие офицеры отказались, но были арестованы матросами, и бОльшая часть флота осталась верна правительству (что и определило тотальное превосходство республиканского ВМФ над националистическим на протяжении всей войны - еще одно доказательство того, что в сухопутных войнах флот дело абсолютно беспонтовое). Хираль быстро сформировал новый кабинет всё из тех же левых республиканцев (социалисты всё еще тупили насчет "сотрудничества с буржуазией"), разбавив их генералами (время такое...) и оставив за собой еще и морской портфель: Энрике Рамос и Рамос (финансы); комнадующий Гражданской гвардией генерал Себастьян Посас Переа (внутренние дела); Аугусто Барсия Трельес (МИД); Мануэль Бласко Гарсон от РС (юстиция); Жоан Льюи и ВальескА от Эскерры (труд, здравоохранение и соцобеспечение); бригадный генерал, подавивший путч в Бадахосе, Луис Кастельо Пантоха (военный); университетский профессор Франсиско Хосе Барнес Салинас (образование и культура); Антонио Велао Оньяте (общественные работы); независимый Пласидо Альварес Буилья и Лосана (промышленность и торговля); архитектор Бернардо Гинер де лос Риос Гарсия от РС (транспорт).
Первым же деянием нового правительства стала долгожданная раздача оружия "трудящимся массам" - профсоюзные организации ВСТ и НКТ получали его из государственных арсеналов и наладили "передачу на руки" своим активистам. Причем не только в Мадриде - такие же приказы получили гражданские губернаторы всех остальных провинций, где еще не одержали верх путчисты. Но "империя зла" уже наносила ответный удар - в Тетуане выгрузил себя из самолета прилетевший с Канар Франко и торжественно принял командование войсками мятежников в Марокко. Эсминец "Чуррука" взял на бор 200 мавров, которые отплыли в Альхесирас, чтобы начать "новое мусульманское завоевание Испании".

Однако в пути матросы, прознав по радио о последних событиях, громко возроптали, заставили офицеров вернуться, сгрузили марокканцев и отплыли в Картахену - "дестройер" оставался верен республике. Так "обнажилась с корнями" главная проблема путчистов - как перебросить войска из Африки в Испанию, если флот и авиация мятеж не поддержали? Заминка в решении оного вопроса стоила восстанию многих жертв на раннем этапе и предопределила эскалацию конфликта - вместо быстрого пронунсиаменто страна скатилась в длительную гражданскую войну...


Мелкий рост и внешнюю невзрачность Франко любил маскировать огромными меховыми воротниками...
Хосе дель Кастильо, получивший "первые пули гражданской войны"
Ополченцы-фалангисты на улицах Севильи
Врагу не сдается гордый "Чуррука"