К.С.Харрис в своей книге «Почему поют русалки» рассказывает: «Неписаный морской закон отменяет табу на каннибализм при кораблекрушениях и угрозе голодной смерти. Первыми „кандидатами“ были те, кто как предполагалось, умер бы раньше остальных, хотя жребий или добрая воля человека могли это изменить… Мне неизвестны случаи уголовного преследования по обвинению в каннибализме при кораблекрушениях...»
Эта история про кораблекрушение, которое привело к самому громкому уголовному делу в своем роде.
Яхта «Mignonette» («Резеда») в свой последний раз вышла в море в июне 1884 года. Экипаж состоял из капитана Томаса Дадли, его верного помощника Эдвина Стивенса, матроса Эдмунда Брукса и совсем молодого и неопытного юнги - 17-летнего Ричарда Паркера.
Через пару недель яхта попала в сильнейший шторм. Под натиском огромных волн - яхту залило водой и она стала тонуть. Команда успела спустить шлюпку, но в панике забыла взять с собой необходимую провизию. Все что у них было из еды - это две банки консервированной репы.
Репы хватило ровным счетом на два дня. Команда еще больше отчаялась, а капитан с помощью складного ножа и весла стал ловить рыбу. В первый день "охоты" ему удалось убить морскую черепаху. Иногда удавалось заколоть треску.
Шли дни. Морские течения и ветер все дальше сносили шлюпку от судоходных путей - унося с собой надежду. Первый не выдержал Ричард Паркер. В тайне от всех он пил морскую воду и очень быстро заболел и ослаб. Капитан из последних сил пытался поддерживать дух команды.
На 16 день команда сломалась. Голод и жажда сделали свое темное дело. Среди членов команды пошли разговоры о неминуемом выборе: погибнуть от голода всем, или…
Было решено тянуть жребий. Но к тому моменту юнга настолько сильно ослаб, что уже потерял сознание.
Его участь решилась сама собой.
Капитан по отцовски потрепал его за плечо и печально произнес: "Мальчик мой, проснись, пришел твой час".
Перерезав юнге горло они собрали его кровь в единственную на борту лодки банку и жадно выпили, еще теплую, молодую кровь. Расчленив труп юнги, оставшаяся "команда" приступила к "пиршеству"
Уже после, на суде - капитан вспомнит этом момент и скажет: - "Я молился о том, чтобы бог смог простить нас за это. Это было самым моим трудным решением в жизни, но оно было вызвано смертельной необходимостью. В итоге я потерял только одного члена команды - в противном случае погибли бы все".
На "мясе" юнги они протянули еще четыре дня, до того момента, когда шлюпку подобрало судно «Монтесум». Они даже и не пытались скрыть следы своего преступления. Капитан “Монтесумы” увидев в шлюпке останки человека, приказал захоронить их в море. Троих страдальцев взяли под стражу.
По прибытию на сушу, все трое - пошли под суд.
Когда эта история просочилась в прессу и о ней узнали широкие массы, то многие были так сильно потрясены, что впали в шок.
Мнение разделилось и люди спорили: на первый взгляд, команда совершила самое настоящее убийство, а с другой стороны, в случае, когда человек убивает другого, чтобы выжить, то согласно закону того времени - он считается невиновным. Но так как убийство было предумышленным и, следовательно, по закону его нельзя оправдать. Суд присяжных долго совещался и заявил, что не может, однозначно сказать виновны ли моряки в убийстве или нет.
Прошла неделя. Присяжные приговорили обвиняемых к шести месяцам каторги.
Ходили слухи, что:
- Эдвин Стивенс впоследствии сошел с ума,
- матрос Брукс пил всю оставшуюся жизнь,
- а капитан Дадли уехал в Австралию, где его долго мучила совесть, вплоть до самой смерти от бубонной чумы.
Вложения
__________________
Дайте мне еще шампан бокальского))))
Накануне Хэллоуина 1938 года артисты из Mercury Theatre on the Air решили поставить в своей часовой радиопрограмме роман Герберта Уэллса «Война миров», перенеся его действие в Нью-Джерси 1939 года.
Радиослушатели приняли спектакль за реальный новостной репортаж: более миллиона жителей США поверили в нападение марсиан и ударились в панику.
В начале часа один из артистов объявил о начале радиоспектакля, после чего прозвучал прогноз погоды, а затем начался концерт «Рамона Ракелло и его оркестра».
Вскоре музыку прервало срочное сообщение, что на Марсе наблюдаются странные вспышки...
Затем якобы известный профессор-астроном Принстона Ричард Пирсон (озвучен Орсоном Уэллсом) опровергал возможность существования жизни на Марсе. Концерт продолжился, но вскоре опять был прерван специальным выпуском новостей. Репортёр CBS Карл Филипс (Фрэнк Ридик) с места событий передавал о приземлении металлического цилиндра в местечке Гроверс-Милл округа Мёрсер. Вскоре цилиндр трансформировался в машину, тепловыми лучами испепеляющую всё вокруг.
Филипс что-то кричал и пытался потушить мобильную студию, связь прервалась. Профессор Пирсон начал рассуждать о техническом уровне марсиан, затем глава национальной гвардии Нью-Джерси объявил чрезвычайное положение и повёл свои части в бой.
Оружие землян оказалось неспособным противостоять пришельцам, новые смертоносные машины продолжали приземляться и уничтожать людей и инфраструктуру, толпы людей бежали прочь от захватчиков.
Неназванный министр внутренних дел (Кенни Делмар) обратился к нации (радиостанция запретила изображать обращение президента Франклина Рузвельта, но Делмар всё равно изображал голос Рузвельта). Вскоре на связь вышел репортёр при артиллерийской части, обстреливавшей марсиан. Тех также атаковали бомбардировщики, которые были уничтожены лучами смерти, хотя и смогли свалить один из аппаратов пришельцев. Марсиане использовали отравляющие газы, и связь снова прервалась. Сотрудник CBS (Рэй Коллинс) выбрался на крышу CBS Building, откуда увидел несколько марсианских машин, пересекающих Гудзон. Он тоже почувствовал ядовитый запах, после чего трансляция прервалась. Сквозь помехи пробился радиолюбитель, пытавшийся связаться хоть с кем-нибудь.
Лишь в этот момент (примерно через 40 минут после начала постановки) диктор напомнил о вымышленности описываемых событий.
Затем профессор Пирсон описал завершение атаки пришельцев, которых погубило отсутствие иммунитета к земным бактериям.
В конце часа Уэллс вышел из образа и поздравил слушателей с Хэллоуином.
Постановку слушали около 6 миллионов человек, и примерно пятая часть из них приняла её за реальные новостные репортажи.
К тому времени как на 40-й минуте появилось напоминание диктора, многие уже не слушали радио, и, поддавшись массовой истерии, целые семьи баррикадировались с оружием в подвалах своих домов, либо спешно собирали вещи, чтобы уехать на запад, требовали от силовых ведомств покончить с марсианами или выдать оружие добровольцам; были случаи когда в офисы полиции приходили отряды вооруженных местных жителей, готовых оказать помощь властям в защите страны от инопланетного вторжения.
Телефоны в тот вечер были перегружены в 5 раз, пробки из Нью-Йорка, Трентона и Филадельфии растянулись почти на 100 км. Часть аудитории оказалась так невнимательна, что поверила в нападение немцев. Люди утверждали, что видели молниеобразные залпы пришельцев и чувствовали запах их отравляющих газов. Радиопостановку слушали и на Западном побережье. В её кульминационный момент вышла из строя электростанция городка Конкрет в штате Вашингтон; жители Конкрета не сомневались, что линии электропередачи уничтожены наступающими марсианами.
Вскоре страх слушателей сменился гневом, обращённым на CBS. Многие из них подали в суд требования компенсации морального вреда. Все они были отклонены, но Уэллс настоял на компенсации материального вреда мужчине, который испортил свои новые туфли, убегая от марсиан. В течение месяца после постановки в газетах появилось около 12,5 тысяч публикаций, связанных с ней. Газеты критиковали радиостанции, в том числе из-за опасений, что новый вид СМИ вытеснит их.
Вложения
__________________
Дайте мне еще шампан бокальского))))
посмеялся от души))) над америкосами не слышал такой байки
Оксан, ну привет же
Привет
Кстати довольно знаменитая история, что то подобное пытались сделать и у нас))) но никто не поверил
Вот еще
Франц Штиглер вспоминает — как–то его командир сказал: «Помните, вы — истребители, если я узнаю, что вы стреляли по летчику прыгнувшему с парашютом, я сам вас расстреляю».
20 декабря 1943 года Франц вспомнил об этом, когда в небе над Германией начал атаку B–17 "Ye Olde Pub" американских ВВС под командованием лейтенанта Чарли Брауна. Классический заход сзади сверху, это уже третий В–17 для него в тот день (два сбиты).
Пушки кормового стрелка B–17 отчего–то смотрят вниз, Штиглер принимает решение подойти ближе. В–17 был как друшлаг, пара двигателей не работала, повсюду кровь — летел «на честном слове и на одном крыле», на борту четыре раненых (в том числе и командир) и один покойник. Франц поравнялся с кабиной бомбардировщика и встретился взглядом с Брауном. Штиглер рукой показывает: «садитесь». Чарли отказывается. Франц опять показывает рукой — на восток, в нейтральную Швецию, до нее полчаса лететь, но Браун держит курс на Англию, через Северное море, два часа лету.
Пилот Люфтваффе, нет — ас — более 500 боевых вылетов, 17 раз был сбит, один раз побывал в плену, 28 подтвержденных побед и еще более 30 «возможных», в конце войны пилотировал реактивный МЕ–262 — принимает странное решение — провожает искореженный B–17 через Северное море, и на прощание помахав шокированным американцам крыльями возвращается на базу.
В рапорте сообщает — B–17 сбит, упал в море. "Ye Olde Pub" дотянул до своих, Чарли Браун доложил о странном эскорте, командованием принято решение — отчет о полете засекречен и не подлежит огласке.
Лейтенант Чарльз Браун сделал хорошую карьеру — окончил колледж, университет, вернулся в ВВС, в 49–65гг служил в штаб–квартире ВВС США в Европе, вышел в отставку, занимался дипломатией, командировки в Лаос и Вьетнам в общей сложности на два с лишним года. В 1972 году начал научно–исследовательскую работу в области экологии и энергетики, четверть века посвятил этой деятельности.
Тем временем Франц Штиглер пытался устроиться в послевоенной Германии. Из 28000 летчиков Люфтваффе до конца войны дожило менее полутора тысяч. Через 8 лет, в 1953 Франц уехал жить в Канаду, где сделался преуспевающим бизнесменом.
В 1986 году на съезде ветеранов ВВС “Gathering of Eagles” полковника Брауна спросили о самой необычной истории в его карьере. И Чарльз, никому доселе не поведавший о странном немецком истребителе, рассказал эту старую историю. Она и правда была удивительна. «Он не спас наши жизни, он просто отказался их взять».
Некоторое время Браун пытался разузнать что–либо о том немецком пилоте. Пока, наконец, его письмо с историей не было опубликовано в бюллетене, который получали все бывшие пилоты немецких ВВС. Потом Чарльз получил письмо с канадским штемпелем — «Это был я». В телефонной книге Ванкувера Браун нашел только одного Франца Штиглера и тут же позвонил ему. Штиглер во всех подробностях описал ему повреждения В–17 и как все произошло. Через несколько месяцев ветераны встретились. Их разделяло всего 200 миль между Сиэтлом и Ванкувером. Чарльз решил, что он кое–что задолжал Францу, и художник Роберт Харпер написал полотно для Штиглера.
Вложения
__________________
Дайте мне еще шампан бокальского))))
«Если вы тогда жили здесь, то никогда не забудете ту ночь. 13 июля 1977 года стало самой страшной ночью самого страшного лета в истории Нью-Йорка», – писал обозреватель газеты The Daily News Джим Дуайер.
Свет исчез во всем городе, в том числе в аэропортах. На весь Нью-Йорк осталось всего два горящих огня: сигнальные маяки на крышах Эмпайр-Стейт билдинг и Всемирного торгового центра.
Улицы Нью-Йорка стремительно заполняли люди и автомобили. Жители не знали, что делать и куда бежать. У городских властей ответов на этот вопрос тоже не было. Единственными, кто знал, что делать в темном городе, были мародеры. Грабежи начались в двух нью-йоркских гетто – Бронксе и Гарлеме, а затем перекинулись на Бруклин и Куинс. Через час после отключения света улицы города полностью находились во власти бесновавшейся толпы. Люди тащили все, что можно было унести. Первым делом разбивались витрины магазинов с бытовой техникой, затем – автосалонов, ювелирных лавок, аптек, супермаркетов и магазинов одежды. В грабежах принимали участие мужчины, женщины и даже дети. «В районе Бушвик я увидел ребенка, который с трудом тащил на себе новенький кондиционер. Он принес его домой, где гордая сыном мать поставила кондиционер на подоконник и включила его в розетку. Так как в городе не было электричества, разумеется, он не заработал. Тогда женщина в ярости выбросила кондиционер из окна и с криками выгнала сына из дома, приказав не возвращаться, пока он не найдет что-нибудь работающее», – рассказывает журналист газеты The Daily News Джим Дуайер.
Самыми активными участниками беспорядков были жители гетто: негры и латиносы. 1977 год был годом высокой безработицы и низких доходов, так что жители гетто восприняли возможность безнаказанно грабить как подарок Бога. «Сегодня Рождество, сегодня Рождество», – скандировали мародеры. Практически никто из них особенно не стеснялся того, что делал. «Нет света, а ниггерам хочется жрать. Мы возьмем все, что захотим, все, что мы хотим – мы все получим», – похвастался журналу Newsweek малолетний чернокожий грабитель. «За полчаса я добыл себе добра на три с половиной тысячи долларов. Я – безработный, и у меня трое детей. Мне представился шанс кого-то ограбить, и я им воспользовался. Если представится еще раз – ограблю еще раз, и совесть меня не замучит», – признался журналу Time молодой латинос с бутылкой виски в одной руке и телевизором в другой.
Мародеры не стеснялись и не боялись никого. К магазинам подъезжали легковые машины, фургоны и грузовики, которые забивались краденым товаром. Рядом с разграбленными магазинами стихийно возникали торговые точки, где за доллар можно было купить 25-долларовые кроссовки, а за 25 долларов – цветной телевизор. От воров владельцев магазинов не спасали даже тяжелые решетки, которыми были забраны некоторые витрины. Мародеры привязывали их тросами к грузовикам и вырывали из стен.
Хозяева магазинов быстро поняли, что ждать помощи от властей им не стоит. Те, у кого было оружие, встали на защиту своей собственности, безоружным оставалось только молча наблюдать за царящим на улицах хаосом. В «Маленькой Италии» магазины охраняли молодые итальянские иммигранты с бейсбольными битами и арматурой, в ямайском квартале Куинса на защиту магазинов вышли подростки с мачете. К полуночи больницы города были переполнены ранеными. Как ни странно, огнестрельных ранений оказалось крайне мало, зато приемные были забиты людьми с ножевыми ранениями и сильными порезами от стекла.
С каждой минутой обстановка в городе все накалялась. Мародеры начали поджигать уже разграбленные дома и магазины. В городе одновременно вспыхнуло несколько десятков пожаров. Горели целые кварталы. Из-за пробок пожарные просто физически не могли добраться до горящих зданий, и огонь стремительно распространялся. Самой желанной целью мародеров были роскошные магазины на Бродвее. В ночь 13 июля очень многие бизнесмены пожалели о том, что когда-то решили открыть на этой улице свои предприятия. Бродвей был разграблен подчистую, а затем подожжен сразу в нескольких местах. Пожар охватил более двух километров этой знаменитой улицы. В некоторых районах города тушить пожары не позволяли сами жители: мародеры поджигали здания, чтобы отвлечь полицейских от грабежей на соседних улицах. Если к охваченному огнем дому пытались приблизиться пожарные, в них летели камни и бутылки с зажигательной смесью. В ночь с 13 на 14 июля 1977 года в Нью-Йорке было совершено 1077 поджогов, на тушении которых пострадало более сотни пожарных.
Когда мэр города Абрахам Бим осознал всю трагичность происходящего, в городе было объявлено чрезвычайное положение. Из отпусков и увольнительных было велено вернуться всем полицейским, и уже через несколько часов в городе находилось больше 8000 офицеров (всего полиция Нью-Йорка насчитывает 26 000 сотрудников). Но полицейские в ту ночь оказались бессильны. В грабежах и беспорядках принимали участие больше 100 000 человек, и успокоить их можно было только с помощью насилия. Полицейским же категорически запретили применять оружие, в ту ночь это могло привести к настоящим уличным боям. Максимум, что могли сделать полицейские, это спугнуть мародеров. Арестовать такое количество правонарушителей было физически невозможно. В некоторых районах полиция просто боялась появляться. В Бронксе и Гарлеме и в светлое время суток стражи порядка часто становились жертвами жестоких избиений, а в ту душную ночь их просто порезали бы на кусочки. Жертвами ночных беспорядков стали 18 полицейских. «Это ночь зверья. Мы ловим пять-шесть мародеров, но на их место встает еще сотня. Мы бежим к магазину, который грабят, и люди вокруг предупреждают мародеров о нашем появлении. Все, что мы можем – это ненадолго отогнать бандитов. Но они тут же направляются на другую улицу и начинают грабить ее», – рассказывал журналистам сержант полиции Роберт Мерфи.
Через несколько дней после блэкаута газета The New York Times опубликовала отчет, в котором говорилось, что в ту страшную ночь полиция неоднократно стреляла по грабителям, но городские власти никогда не признают этого. Журналисты опросили нескольких полицейских, которые рассказали, что между офицерами и их начальством существовал негласный уговор: рядовые полицейские делают на улицах города все, что хотят, а начальство закрывает на это глаза. По данным The New York Times, в эту ночь каждый полицейский сделал как минимум по 130 выстрелов, причем не все офицеры стреляли в воздух.
Уличные беспорядки не были для жителей Нью-Йорка чем-то необычным. Городская беднота устраивала погромы в 1960, 1968 и 1970 годах, но никогда еще беспорядки не достигали таких масштабов. После убийства Мартина Лютера Кинга в 1968 году черные ньюйоркцы вышли из гетто и начали крушить белые кварталы. Тогда беспорядки носили расовый характер, и толпа не трогала магазинов, принадлежащих чернокожим. Во время тогдашних беспорядков владелец одного китайского ресторана даже выставил у себя в витрине плакат «Я тоже черный». Но в 1977 году раса уже не играла никакой роли. Погромщики не щадили ничего и грабили все, что встречали на пути. Полицейские рассказывали журналистам, что мародеры часто сами становились жертвой. Нагруженных чужим добром воров грабили их же соседи. Забавно, что обиженные ньюйоркцы после этого шли в полицию с требованием вернуть им законно экспроприированное. За ночь полицейские арестовали около 4000 человек, но утром большую их часть пришлось отпустить: суды не могли справиться с подобным объемом работы, а в тюрьмах не хватало места.
Утром 14 июля власти Нью-Йорка начали подсчитывать убытки от страшной ночи. По самым скромным подсчетам, блэкаут принес ущерба более чем на миллиард долларов. Власти города потеряли 9 миллионов долларов: 5 миллионов в качестве налогов и еще 4 миллиона пришлось заплатить полиции и пожарным за сверхурочную работу. Нью-йоркские биржи потеряли от отключения электричества более 20 миллионов долларов. Однако самые страшные убытки понесли простые граждане. Было разграблено более 2000 магазинов. Власти объявили о том, что все жертвы ночных погромов имеют право на получение кредитов под сверхнизкие проценты. Городская администрация по делам мелкого и среднего бизнеса была готова выдавать пострадавшим кредиты до 500 000 долларов, но воспользовались щедрым предложением властей очень немногие. Бизнесмены не верили, что повторение страшной ночи невозможно, и большинство магазинов, располагавшихся вблизи гетто, так никогда и не были открыты.
Еще глубокой ночью мэр города Абрахам Бим, губернатор штата Нью-Йорк Хью Керри и президент США Джимми Картер потребовали выяснить причины этой трагедии. Для мэра города вопрос поиска козла отпущения был вопросом выживания в конце концов. 71-летнему Биму совершенно не хотелось, чтобы накануне новых выборов его назначили виновником блэкаута. Еще до начала расследования Бим объявил, что за отключение электричества несет ответственность компания Consolidated Edison Co.
«Руководство компании Con Ed повело себя, в лучшем случае, крайне безответственно», – заявил он на экстренной пресс-конференции. По словам помощников мэра, это были самые мягкие слова из всех, сказанных их шефом за длинную ночь. Журналисты, видевшие Бима рано утром, говорили, что мэр Нью-Йорка больше походил на живой труп, чем на человека, а из произнесенных им в адрес электриков тирад пригодными для печати были только предлоги. В ответ глава Con Ed Чарльз Люс заявил, что мэр пытается повесить всех собак на его компанию только для того, чтобы снять ответственность с городских властей. «До окончания расследования власти не имеют права делать подобные заявления, – пожаловался журналистам Люс, – это примерно то же самое, что сказать: «Мы непременно повесим обвиняемого после справедливого суда».
В Con Ed катастрофу объясняли «промыслом Божьим». Действительно, расследование показало, что шансов предотвратить блэкаут у компании практически не было. Первый удар молнии вывел из строя две 345-киловольтные линии, ведущие от ядерной станции в Индиан Пойнт, которую тут же пришлось останавливать в аварийном порядке. Сразу же после этого в сети началось каскадное отключение. Операторы Con Ed пытались переподключить выбывшие линии к другим станциям, но это только усугубило проблему. Более того, как только обстановку в сети удавалось нормализовать, в работающие линии тут же били молнии. В результате через час после первой аварии электричество исчезло во всей сети целиком. На восстановление ее работоспособности специалисты Con Ed потратили более 25 часов.
Пока власти пытались понять, кто виноват в отключении электричества, американская общественность искала ответ на другой, куда более важный вопрос: почему жители Нью-Йорка повели себя таким варварским образом во время блэкаута? Ряд центральных газет города вышел в свет с одинаковыми заголовками: «Почему?» Однозначного ответа на этот вопрос дать не смог никто.
Вложения
__________________
Дайте мне еще шампан бокальского))))
А что влюбиться, это дело молодое))) Кто т запрещает что ли?
Согласна
Эта история о Фредерике Калверте, 6-м бароне Балтиморе, одном из самых занятных развратников, и фигуранте одного из самых скандальных судебных процессов в истории Англии XVIII века.
Фредерик Калверт родился в 1731 году, и когда в 1751 году умер его отец, унаследовал его титулы барона Балтимора, пэра Ирландии, место в Палате Общин, и самый прибыльный актив семьи: английскую колонию Мэриленд (это которая теперь штат в США с крупнейшим городом Балтимором).
Несмотря на то, что барон никогда не бывал в Америке, он числился еще и губернатором Мэриленда, исправно получая с него арендную плату и налоги. Эти средства, а также доходы с акций Банка Англии, и поместья в графстве Суррей, позволяли барону Балтимору влачить безбедное декадентское существование, наполненное всякими разными сексуальными излишествами.
В 22-летнем возрасте Фредерик женился на дочери герцога Бриджуотер леди Диане Эгертон, но супружеская жизнь не задалась, и большую часть времени супруги проживали вдали друг от друга. Через пять лет после венчания, баронесса Балтимор погибла в результате падения из движущейся кареты, в которой находился и её муж. И хотя Фредерика подозревали в том, что он «приложил к этому руку», ничего доказано и не было, и обвинений не предъявлялось.
Барон много путешествовал, и на Востоке познакомился с таинствами гаремной жизни, которая ему ужасно понравились, и по возвращению в 1766 году в Англию, Балтимор перестроил свой лондонский дворец в стиле турецкого гарема. Ну и заполнил его одалисками, обычное число которых не превышало восьми красавиц (видимо, по одной на каждый день недели, и одна в резерве).
В наполнении сераля одалисками проблем не было – в случае наличия вакансии, две старухи, выполнявшие роль евнухов и сводниц, присматривали хорошеньких девушек, и предлагали их барону. Фредерик оценивал кандидатку, заводил знакомство, потом заманивал её под различными предлогами в свой дом, и делал ей предложение, от которого она не могла отказаться – жить в его гареме с богатым содержанием, пока или девушка барону не надоест, или она не забеременеет. В этом случае одалиска отпускалась на все четыре стороны, одарённая небольшой частицей несметного богатства барона.
Так продолжалось два года, пока в декабре 1767 года барону не приглянулась отменной красоты модистка Сара Вудкок, державшая магазин в лондонском районе Тауэр-Хилл. Барон действовал по налаженной схеме – завел знакомство, сделал несколько покупок, а потом один из заказов попросил доставить на дом.
Тогда-то мисс Вудкок и было сделано обычное предложение, которое модистка с негодованием отвергла: «Мол, я честная девушка, и в гареме быть не желаю!» Барон не привык к отказам, продержал девушку в доме несколько дней, уговаривая одуматься, потом плюнул на это дело, и выгнал девушку, изнасиловав её напоследок. Джентльмен, чего уж.
Несмотря на то, что барон Балтимор послал деньги семье мисс Вудкок, в виде компенсации за порванную девственную плеву, Сара подала на него и двух старушек-евнухов в королевский суд, обвиняя в похищении, незаконном лишении свободы, и изнасиловании. Суд вышел скандальным, привлек внимание всего Лондона, и никто не сомневался в виновности барона.
Никто, кроме присяжных, которые ровно 246 лет назад, 26 марта 1768 года, оправдали Балтимор, мотивируя свой вердикт тем, что «Сара Вудкок сама виновата – она не предпринимала должных попыток к побегу».
Пока шел скандальный процесс, одна из бывших наложниц барона, София Уотсон, успела написать и издать книгу «Воспоминания из сераля Паши из Мэриленда, от брошенной Султаном» (Memoirs of the Seraglio of the Bashaw of Merryland, by a Discarded Sultana (London, 1768)). В своей книге неблагодарная ехидно вопрошала: «Зачем барону Балтимору гарем, если он не в состоянии удовлетворить одну любовницу, не говоря уже о восьми?». Барон Балтимор обиделся, забрал остатки своего сераля, и навсегда покинул Англию.
В течение последующих трех лет барон колесил по Европе с неизменными восьмью красавицами, пока 4 сентября 1771 года не умер в Неаполе, в возрасте 39 лет. Законных детей у него не было, и Фредерик Калверт стал последним бароном Балтимором. А вот внебрачных детей от разных женщин, у барона имелось в большом количестве, и он всем им помогал материально, а пятерых даже признал.
И хотя официальная версия гласит, что барон Балтимор заболел в Неаполе лихорадкой, всё-таки думается, что барон умер не от неё, а от сексуальных излишеств. Когда тебе почти сорок, и ты уже не мальчик, то о душе пора подумать, а не «по одной девушке на каждый день недели, и одна в резерве»…
Вложения
__________________
Дайте мне еще шампан бокальского))))
На любителя, но мне понравилось
В период 1898-1912 гг. в Москве выходил ежемесячный журнал «Судебные драмы», в котором размещались судебные и уголовные истории, исторические уголовные исследования, статьи по уголовной антропологии и социологии, речи судебных ораторов и другая информация из области уголовного права конца XIX - начала XX века. Три номера журнала объединялись потом в том, который выходил отдельным изданием.
Одна из драм для вас из этого тома)))))
Вложения
__________________
Дайте мне еще шампан бокальского))))
судебное дело, которое слушалось на выездной сессии Курского окружного суда в городе Короча Курской губернии в июне 1897 года.
26 августа 1896 года, около 12 часов дня в столовой своего корочанского дома был обнаружен труп помещика Янковского с огнестрельной раной в левой стороне груди. На полу валялся револьвер. Подозрение пало на инспектора корочанской гимназии Танина, с женой которого Янковский состоял в любовных отношениях.
Накануне, 22 августа, Танин узнал о неверности своей супруги и предложил развестись, но потом раздумал и простил её. Вскоре между Янковским и Таниным произошло столкновение, а перед самой смертью, 25 августа, Янковский был у г-жи Таниной, и когда её муж возвращался домой, скрылся в соседнем доме.
На следующий день Танин отправился на квартиру Янковского, и поначалу последний велел своему кучеру Старикову посетителя не принимать. Но словам «Барина нет дома» Танин не поверил, вошел, увидел хозяина, велел подать коньяку, и уединился с Янковским в столовой. Затем вышел из комнаты и спросил у кучера, где у барина хранится револьвер. Кучер ответил, что у барина револьвера нет, а Янковский, услышав вопрос, упрекнул Танина, что он обращается с такими вопросами к прислуге.
Через какое-то время вышел уже Янковский, и приказал кучеру запрягать лошадей. Еще через некоторое время в доме раздался выстрел, и вбежавший кучер, увидел стоявшего у окна окровавленного Янковского. Кровь хлынула у него изо рта, и Янковский на глазах кучера, упал и умер.
Танин выбежал от Янковского, явился домой и сказал жене: «Леля, не пугайся: Миша подстрелился, он еще жив, и его можно спасти», и прибавил «но я его не убивал».
На основании изложенного Танин был обвинен в том, что выстрелом из револьвера он умышленно, из ревности, лишил жизни Янковского. Вину свою обвиняемый не признал, и дело было передано на рассмотрение суда присяжных.
На суде Танин показал, что он любил Янковского как друга, решил уступить ему свою жену, и 26 августа пришел в его дом, чтобы сообщить о своём намерении. Посреди разговора с Янковским, Танин разволновался, расплакался и решил застрелиться, для чего спросил о револьвере у кучера Старикова, а затем и самого Янковского.
По его словам, Янковский сначала спрятал револьвер, затем предложил решить вопрос на дуэли, но Танин отказался, поскольку был принципиальным противником дуэлей. Янковский велел запрягать лошадей, чтобы отвести Танина домой, но когда плачущий Танин стал просить пристрелить его, Янковский выхватил из-за зеркала револьвер, воскликнул: «Эх, да чего тут!» – и выстрелил в себя.
На суде свидетели (всего их было 14-ть: 8 – со стороны обвинения, 6 – со стороны защиты) показали, что Танин и Янковский были близкими друзьями, на «ты», часто бывали друг у друга, ездили вместе на охоту и т.п. Любовная связь Янковского с женой Танина ни для кого не была секретом, кроме самого Танина.
Все свидетели указывали на вспыльчивый и неуравновешенный характер Янковского, а также было установлено, что Янковский уже стрелял себе в грудь в ранней юности, после ссоры с матерью.
Свидетель Добровольский показал, что Янковский когда-то пытался «приударить» за женой Добровольского, что привело к их ссоре и «отказу от дома».
Свидетель Миротворцев показал, что находился в дружеских отношениях и с Янковским, и с Таниным. Когда Танин узнал об измене супруги, он несколько раз менял своё мнение: то соглашался на развод и на то, чтобы уступить жену Янковскому, то выражал намерение простить жену, получить перевод, и уехать с ней в другой город. Янковский же, добивался того, чтобы Танина ушла от мужа, и от мыслей о возможном примирении супругов приходил в неистовство и «скрежетал зубами от ревности».
Свидетельница Олухова, нянька дочери Таниных, Веры, показала, что Танины жили в согласии, пока Танин не узнал об измене супруги и не стал много пить. Кроме того, Олухова несколько раз была свидетельницей подслушанных разговоров между Янковским и барыней, в которых он угрожал Таниной застрелиться, если та не уйдет от мужа к нему.
Свидетельница Ильина, квартирная хозяйка Таниных, подтвердила показания Олуховой. На вопрос защитника «Любил-ли Янковский г-жу Танину?» ответила «Янковский был "жестоко" влюблен в г-жу Танину, очень ревновал её к мужу», и описала несколько сцен, которые закатывал Янковский Таниной, в одной из которых он разорвал себе рубашку и расцарапал грудь до крови.
Свидетель Стариков, кучер Янковского, подтвердил обстоятельства прихода Танина в дом Янковского 26 августа, добавив, что «баре» пили коньяк и тихо разговаривали. Танин хотел послать кучера еще и за водкой, но Янковский сказал «Не надо». Когда раздался выстрел из столовой, кучер запрягал во дворе лошадь, а немного спустя выбежал Танин и крикнул: «Степан, иди: барин зовет!». Стариков вбежал в дом, и на его глазах Янковский упал и умер, ничего не успев сказать.
Танина от дачи свидетельских показаний отказалась, сославшись на своё право не свидетельствовать против мужа. К делу были приобщены две её записки к Янковскому от 25 августа, в одной из которых она пишет «у него (Танина) страшные припадки сердца, помолись о том, чтобы Господь не оторвал его от семьи, меня и Верочки», во второй «Не приближайся ко мне!».
Эксперты разделились во мнениях на две группы: одна группа считала, что характер смертельной раны Янковского может в равной степени свидетельствовать и об убийстве, и о самоубийстве. Вторая группа экспертов полагала, что самоубийство при такой ране более вероятно, чем убийство, хотя характер раны и не исключает убийства.
В прениях сторон обвинитель товарищ прокурора Белявский основной упор делал на то, что это преступление основывается на связи жены подсудимого с Янковским. И пожелай Танин совершить самоубийство, то он сумел бы найти для этого и время, и способ, и место, не заходя к Янковскому. Но даже в этом случае Танину ничто не мешало застрелиться самому, после того как застрелился Янковский – но нравственный и умственный склад подсудимого показывает на то, что он был не способен на самоубийство.
Не способен был на самоубийство и Янковский – он был «счастливым сердцеедом», жил в своё удовольствие, и какой смысл был ему стреляться накануне того обстоятельства, что Танины могут развестись? А вот Танина Янковский боялся, и в последнее время избегал общения с ним: накануне скрылся из его дома перед его приходом, и в тот день приказал его не принимать.
У Танина был и мотив для убийства Янковского, и условия для его совершения – когда Янковский вышел, чтобы приказать кучеру запрягать лошадей, он оставался один в небольших комнатах, в которых было нетрудно найти револьвер.
А его слова жене после случившегося «Миша подстрелился», были местью женщине после мести её любимому человеку…
Защитник подсудимого, присяжный поверенный Крылов, сначала «прошелся» по заключениям экспертов, призвав присяжных заседателей доверять той экспертизе, которая при такой ране считает наболее вероятным самоубийство.
Затем основной упор защитника был сделан на то, что Танина не любила Янковского. Её поведение, записки и ссоры с покойным свидетельствуют о том, что она не желала уходить от мужа, чего ревнивый и нервный характер Янковского не смог вынести – а это почва для самоубийства.
Танин же, по мнению его защитника, это «лучший представитель всепрощающей любви», неспособный на убийство. «Достоевский, знаток человеческих душ, доказал, что русский человек призван к страданиям, и не уклоняется от них. Таков Танин» – заявил г-н Крылов суду присяжных.
Вложения
__________________
Дайте мне еще шампан бокальского))))
8 октября 1923 года в ратуше германского города Этталь (Бавария) был заключен брак между советским композитором Сергеем Прокофьевым и испанской оперной певицей Каролиной Кодина-Немысской (которую знакомые называли просто Лина). Лина была дочерью испанского тенора Хуана Кодина и российской певицы с польскими и французскими корнями Ольги Немысской.
Этот брак был заключен что называется «по залёту» – несмотря на то, что будущие супруги к тому времени уже пять лет жили вместе (с 1918 го по 1936 год, Прокофьев постоянно обитал за границей и с СССР бывал лишь наездами), композитор не спешил связывать себя узами Гименея. И лишь когда Лина забеременела, то Прокофьев, как честный человек, посчитал обязанным на ней жениться.
27 февраля 1924 года у супругов родился сын Святослав, а 14 декабря 1928 года второй сын Олег. В 1936 году семья Прокофьевых вернулась в СССР, Лина и дети получили советское гражданство, но семейная жизнь Прокофьевых не заладилась.
Певицей Лина оказалась весьма посредственной, супругой довольно стервозной, и к жизни в сталинском СССР адаптироваться так и не смогла. Вся семейная жизнь Прокофьева свелась к вечным скандалам с требованием вернуться на Запад. Но легко было Лине что-то требовать от Прокофьева, и сложнее было Прокофьеву потребовать того же самого от Сталина – с момента возвращения в СССР композитор отпускался в зарубежные гастроли лишь дважды, и без семьи.
В конце концов, в 1938 году в кисловодском санатории 47-летний Сергей Прокофьев познакомился с 23-летней Мирой Мендельсон, которая мозги ему ничем не «компостировала», просто окружив великого композитора заботой и любовью. В марте 1941 года Прокофьев ушел из семьи, вскоре началась война, и вопрос о разводе не поднимался.
Сразу после войны Прокофьев начал процедуру развода, но менее чем за год до её окончания, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 июля 1944 года, этот процесс усложнился – вводилась сложная двухступенчатая процедура развода с необходимостью публикации в газетах объявлений о предстоящих судебных разбирательствах.
К тому же решение этого вопроса натолкнулось на яростное сопротивление Лины – она была согласна на развод только при условии своего с детьми отъезда за границу. А поскольку она владела пятью языками, была завсегдатаем на приёмах в иностранных посольствах и имела множество знакомых среди иностранных дипломатов и журналистов, то этот развод Прокофьева обещал скандально прогреметь на весь мир.
И тогда кто-то подсказал композитору сделать юридический «ход конем» – не разводиться, а признать заключенный за границей брак недействительным.
В СССР признавались браки, заключенные советскими гражданами за границей, в двух случаях:
1) Браки между гражданами СССР, если они зарегистрированы в советских посольствах или консульствах;
2) Браки между гражданами СССР и иностранными гражданами, если они зарегистрированы с соблюдением процедуры заключения брака по законодательству страны его совершения.
В обоих случаях эти браки считались в СССР действительными, но только до принятия 15 февраля 1947 года Указа Президиума Верховного Совета СССР «О воспрещении браков между гражданами СССР и иностранцами» (отмененного впоследствии 26.11.1953г.). Этот Указ содержал лишь один краткий пункт «Воспретить браки между гражданами СССР и иностранцами», который можно было трактовать как угодно.
И в ноябре 1947 года Сергей Прокофьев обратился в суд Свердловского района г.Москвы с иском о признании своего брака, заключенного 8 октября 1923 года в Германии, недействительным. Через пять дней иск был удовлетворен, причем суд придал Указу от 15.02.1947г. «обратную силу» – мол, все и прошлые, и будущие и настоящие браки между гражданами СССР и иностранными гражданами нынче воспрещены. При этом Лина в суд не вызывалась, и о рассмотрении судебного дела ничего не знала.
После того как решение суда вступило в законную силу, и через месяц необходимого ожидания, 15 января 1948 года в московском ЗАГСе был зарегистрирован новый брак между Сергеем Сергеевичем Прокофьевым и Мирой Абрамовной Мендельсон (о чём Лина также ведать не ведала).
А ещё через месяц, 20 февраля 1948 года, Каролина Прокофьева была арестована и осуждена на двадцать лет лагерей за шпионаж, основанием для которого послужили те её постоянные визиты в иностранные посольства. Причем о том, что она уже давно не является законной женой Сергея Прокофьева, Лина не догадывалась вплоть до самой смерти композитора.
Умер Сергей Прокофьев 5 марта 1953 года, в один день со Сталиным, и на его похороны было невозможно достать цветов – срезали с комнатных растений. В июне 1956 года, отсидев восемь лет из своих двадцати, Лина Прокофьева была реабилитирована, вышла на свободу, и тут же приступила к судебным тяжбам.
В апреле 1957 года Московский городской суд отменил решение Свердловского района г. Москвы от ноября 1947 года о признании недействительным брака Сергея и Лины Прокофьевых, и их брак признался законным и действительным.
Одновременно суд рассмотрел вопрос о действительности второго брака Прокофьева с Мирой Мендельсон, и принял удивительное решение – этот брак также признавался законным, поскольку на момент его заключения существовало вступившее в силу решение суда, по которому Прокофьев имел полное право жениться повторно. То есть по сути дела, Сергей Прокофьев признавался законным советским двоеженцем.
И «чтобы два раза не собираться», Мосгорсуд рассмотрел заодно, и вопрос наследства Сергея Прокофьева, приняв «соломоново решение» – наследниками композитора были признаны обе вдовы Прокофьева, с разделением между ними и двумя его сыновьями, права на получение авторских отчислений за исполнение его музыки как в СССР, так и за рубежом. Всё имущество и архив Прокофьева, остались у его второй вдовы.
Мира Прокофьева-Мендельсон скончалась на 54-м году жизни в июне 1968 года, завещав свою часть наследства, а также партитуры и архив Прокофьева Музею музыкальной культуры им.Глинки. Детей у них с Прокофьевым не было.
Каролина Прокофьева-Кодина в 1974 году получила трехмесячную визу для поездки в Великобританию, из которой не вернулась. Тогда ей было уже 77 лет, ни она не хотела терять право на наследство Прокофьева, ни СССР не хотел скандалов, и советское посольство в Лондоне 25 лет без вопросов продлевало Лине визу вплоть до самой её смерти в январе 1989 года, на 93-м году жизни. Сыновья Прокофьева, к тому времени, давно жили один в Лондоне, другой в Париже.
Обе вдовы композитора до конца своих дней получали как «пережившие автора супруги» свою долю авторских отчислений за исполнение музыки Прокофьева как в СССР, так и за рубежом. И хотя государство и забирало себе с валюты 60%, но эти отчисления составляли столь значительную сумму, что она позволяла Лине жить в Англии безбедно, коллекционируя предметы искусства и драгоценности, а также финансируя в Лондоне Фонд Сергея Прокофьева.
Почти все юристы, когда вспоминали эту историю, соглашались с тем, что советский суд поступил в «деле вдов Прокофьева» не по закону, но по справедливости.
Вложения
__________________
Дайте мне еще шампан бокальского))))
Явственно чувствую насколько несопоставимы наши внутренние миры
Вот про внутренние миры и их загадки история
В апреле 1874 года, в императорском семействе Романовых разразился несусветный скандал – великий князь Николай Константинович, старший сын великого князя Константина Николаевича, внук Николая I, племянник Александра II и двоюродный брат Александра III, был уличен в серии краж. И в частности, в краже трех дорогих бриллиантов из оклада иконы Владимирской Божьей Матери.
Итак, всем был хорош великий князь Николай Константинович: молод, красив, богат, знатен, образован – в 18 лет он первым из Романовых закончил Академию Генерального штаба, причем с серебряной медалью, в числе лучших выпускников. Служа командиром эскадрона лейб- гвардии Конного полка, поступил на юридический факультет университета, и там был в числе лучших.
Но юный великий князь слишком рано увлекся женщинами и 2 февраля 1870 года, день своего 20-летия, отметил своеобразно – за сутки у него в постели перебывало 12 девиц. Князь, вообще-то, в тот день заказывал 20-ть, но чего-то там не вышло...
В свои довольно юные годы, Николай Константинович познал довольно большое множество разного рода женщин – от светских львиц - до подавальщиц в трактирах. Пока всерьез и надолго не увлекся Фанни Лир.
Подлинное её имя – Гетти Эйли, и родом она из Филадельфии. В шестнадцать лет Гетти сбежала из дома и вышла замуж за некого Кельвина Блекфорда. У них родился ребёнок, который вскоре умер. Миссис Блекфорд бросила мужа, который потом тоже умер, и отправилась в Париж, где под именем Фанни Лир (это было имя героини популярной в те годы пьесы) занялась поиском богатых любовников. В чем и преуспела – самым удачным её «приобретением» стал принц Уэльский, будущий король Англии Эдуард VII.
Её внешность принц Михаил Греческий описал так: «Она молода и ослепительно хороша. У неё белокурые локоны, полные мягкие губы и соблазнительные круглые формы. И вообще, вся она – сплошной соблазн. Мужчины, видя её, думают об одном, всегда о том же».
При этом, танцовщицей, как утверждают многие издания (и Википедия в том числе), Фанни Лир не была. Она называла себя «танцовщицей», чтобы не называться «куртизанкой». В Париже Фанни содержала модный среди аристократии салон полусвета. Но революция во Франции 1870 года, свержение монархии, провозглашение республики, и Франко-прусская война привели к тому, что мадам Фанни Лир потеряла свой салон, общество, связи и деньги. Прослышав о том, что в России мужчинам-аристократам любая девка-француженка краше русской принцессы, она отправилась в Санкт-Петербург, на поиски богатого любовника. Коего вскорости и нашла, в лице великого князя Николая Константиновича.
Новый роман великого князя затянулся, и обеспокоил его родителей. В 1873 году Николая Константиновича отправили от греха подальше в составе русских экспедиционных войск в поход на Хиву. В этом походе Никола (так его называли, чтобы отличать от других многочисленных Николаев в романовской семье) получил боевое крещение и орден Святого Владимира 3-й ст. А еще он увлекся в Азии востоковедением. По возвращении великого князя из Азии, роман продолжился, а зимой 1874 года в резиденциях императора Александра II и его брата Константина – Зимнем и Мраморных дворцах – стали происходить странные события.
Традицией Зимнего дворца были семейные вечера, когда на ужины, проводившиеся в покоях императрицы Марии Александровны, собирались ближайшие родственники царя. И как-то раз после такой трапезы императрица простилась с гостями, села писать письма, и вдруг обнаружила пропажу её любимой печатки – геммы из цельного дымчатого топаза. Не знали что и думать – в покоях были только свои.
После следующего семейного ужина из покоев исчезла уже реликвия – фарфоровая чашка «опак» с китайским рисунком, которую заказал Август Сильный, курфюрст Саксонский и король Польский в день своей коронации. В 1721 году, честь победного окончания Северной войны, Август подарил её Петру I.
Потерей очередной семейной трапезы стал карандаш в золотом футляре с большим рубином на наконечнике. И тут уже стали проводить расследование – деликатное, но тщательное. А кражи тем временем продолжались – после бракосочетания великой княжны Марии Александровны и герцога Эдинбургского, из Мраморного дворца исчезли изумрудные серьги великой княгини Александры Иосифовны. Места совершения краж вели к кому-то из членов царствующего дома.
Когда же из домовой церкви Мраморного дворца пропали еще и две старинные иконы, в кражах стали всерьез подозревать великого князя Николая Константиновича. Эти иконы вскоре нашлись у ростовщика Эргольца, который выложил за них 980 000 рублей, но кто их сдавал, установить не удалось – ростовщик божился, что видел продавца впервые, и внешность его не запомнил.
Кража 7 апреля 1874 года трех бриллиантов из оклада иконы Владимирской Божьей Матери положила конец расследованию – в виновности Николы уже никто не сомневался. Эти бриллианты вскоре были найдены в одном из ломбардов Санкт-Петербурга, а сдал их туда адъютант великого князя Николая Константиновича капитан Варнаховский.
Не в интересах императорской семьи было, чтобы об этой истории узнало общество, и дальнейшее расследование поручили Третьему отделению. На допросе Варнаховский показал, что он получил бриллианты от Фанни Лир, а та передала их ему их от имени его командира. Начались допросы великого князя Николая Константиновича шефом корпуса жандармов графом Шуваловым в присутствии его отца.
Диагноз, поставленный докторами, гласил: «не замечается признаков какой-либо, ясно определившейся душевной болезни, но Его Высочество находится в том болезненном состоянии нравственного растления, которое предшествует развитию многих душевных болезней». При этом версия о клептомании врачами была решительно отброшена.
Но Николу предпочли объявить безумным – это всем казалось лучшим выходом из этой скандальнейшей истории.
В сентябре 1874 года великого князя Николая отправили под надзор медиков и жандармов в Елизаветино, имение графа Чернышова, находящееся в ста верстах от Санкт-Петербурга. Надзиравшие за великим князем люди, получали огромное жалованье, и не были заинтересованы, чтобы их работа скоро закончилась. Вот и старались спровоцировать Николу на срывы, неадекватное поведение. Дело доходило даже до побоев.
Слухи об издевательствах над членом императорской семьи дошли до Александра II, и он повелел отправить Николу в имение его отца в Ореанде. Что там у него произошло с графиней Александрой Демидовой, тогдашней женой графа Демидова и будущей женой графа П. Ф.Сумарокова-Эльстона – достойно отдельного рассказа.
А пока князь Николай находился под опекой в Крыму, в Париже Фанни Лир собралась опубликовать свои мемуары «Зазнобы августейшего маньяка». Россия, прознав об этом, потребовала от Франции запретить эту публикацию, как порочащую честь и достоинство Романовых, и выслать Фанни Лир из пределов страны. Что и было сделано. Фанни Лир перебралась в Бельгию, где и напечатала свои мемуары.
В ней великий князь Николай Константинович выставлен клептоманом, а она – беззаветно его любившей жертвой царского произвола. Впрочем, Фанни не скрывает, что письма великого князя, его долговое обязательство на 100 000 рублей, и завещание, по которому Лир объявлялась наследницей князя Николая, были у неё не отобраны, а выкуплены.
Интересно, что побудило 24-летнего великого князя на все эти кражи? Клептоманом он не был, поскольку заключению докторов верится больше, чем книге Фанни Лир. К тому же, больше никаких случаев воровства на протяжении всей последующей жизни (а прожил он 68 лет) за Николаем Константиновичем не замечалось. Сумасбродных поступков было сколько угодно, но воровства больше не было, а ведь от клептомании излечить практически невозможно.
Деньги на тот момент у Никола были – после ареста великого князя в его столе было обнаружено 140 тысяч рублей. Как и все великие князья, в начале 1874 года он получил от Министерства императорского двора и уделов 200 000 рублей ежегодного содержания (большие по тем временам деньги).
Жадным великий князь Николай Константинович тоже никогда не был. Еще до этих краж он на собственные средства посылал учиться за границу своих офицеров, подарил домик любимому лакею Савёлову, который его нянчил, реставрировал семейный дворец в Павловске…
Да и став впоследствии в Азии миллионщиком, князь Николай на свои деньги назначал стипендии, возводил сады, строил каналы, русские поселения, выстроил первый в Ташкенте кинотеатр.
Задолго до революции Николай Константинович завещал ташкентский дворец со всем имуществом городу, с условием создания там музея. Сейчас это Дом приемов МИД Узбекистана, и одно из красивейших зданий Ташкента.
Возможно, Николая Константиновича просто подставили. Его отец, великий князь Константин Николаевич отличался либеральными взглядами и был правой рукой своего брата императора Александра Освободителя в освобождении крестьян от крепостной зависимости, в проведении всяких реформ. Его не любили ретрограды, и стремились сместить хотя бы с важнейшего поста Председателя Государственного совета, который он тогда занимал.
Все иностранные кокотки в России находились под наблюдением, а иногда и на службе Третьего отделения. И Фанни, может быть, предложили сообщить Николе нечто банальное – она проигралась, ей нужны большие деньги, иначе её вышлют из России. Он просил у родителей, и они, поняв для кого нужны деньги, ему конечно же, отказали. И тогда не терпящий отказов Никола в ярости и в отместку стал доставать нужные деньги с помощью краж.
Вложения
__________________
Дайте мне еще шампан бокальского))))
2007 году мне посчастливилось быть на праздновании годовщины 60 летия со дня свадьбы моих бабушки и дедушки . Грибоедовский загс сам разыскивает такие пары и приглашает на торжественные мероприятия ) плюс еще и денежки им подарили))) таких пар как мне сказали сотрудники загса где оба живы супруга спустя 55-60 лет брака очень редкое явление и конечно нашей семье был устроен огромный прием в дворце бракосочетания))) в связи с этим событием из моей жизни вот еще одна история)
1 марта (19 февраля по ст.ст.) 1712 года, состоялось официальное венчание Петра I и Екатерины. Этот брак нарушил тогда все традиции: при дворе появилась совершенно безродная женщина, не имеющая никаких формальных поводов, чтобы претендовать на брак с царем России. Но этот брак породил и новую традицию на Руси – праздновать годовщины свадеб.
Царское бракосочетание было довольно скромным, не как обычно с долгими и пышными церемониями. Император всея Руси венчался по чину свадьбы шаутбейнахта (контр-адмирала), – этот чин Петр в то время имел на флоте. Соответственно, официальными гостями церемонии были главным образом моряки, кораблестроители и их жены. В посаженые отцы Петр пригласил своего непосредственного флотского начальника, вице-адмирала Корнелиуса Крюйса.
Венчание состоялось в церкви Святого Исаакия Далматского (на её место потом был воздвигнут Исаакиевский собор) и, по свидетельству английского посланника Чарлза Уитворта, «свершилось без пышности, в семь часов утра». Молодожены и гости провели некоторое время во дворце князя Меншикова, после чего отправились в Зимний дворец царя, где состоялось празднование. «Общество было блистательным, – завершал свое донесение Уитворт, – вино превосходное, венгерское, и, что особенно приятно, гостей не принуждали пить его в чрезвычайном количестве… Вечер закончился балом и фейерверком».
На второй день в Зимнем дворце гостей жало новое, не очень хитрое угощение – вино, конфеты, фрукты и танцы до полуночи.
На третий день в Адмиралтействе был заложен 60-пушечный корабль, названный в честь Екатерины. Это событие было отпраздновано в доме Меншикова.
На четвёртый день торжество завершилось во дворце царицы Прасковьи, посажённой матери новобрачных.
На момент бракосочетания у брачующихся уже имелось две дочери: четырехлетняя Анна и двухлетняя Елизавета, которые исполняли на свадьбе обязанности фрейлин. Венчание и бракосочетание родителей улучшило статус их добрачных детей – что сыграло потом свою роль в судьбе Елизаветы.
Удивительно, но годовщина этого бракосочетания была отнесена Петром к числу немногих ежегодных царских семейных праздников. И со временем их отмечание не утихало, а напротив, становилось всё более торжественным, затмевая по пышность саму свадьбу.
Яркое описание торжеств 1721 года содержится в донесении французского посланника Жака Кампредона министру иностранных дел Франции Гийому Дюбуа от 3(14) марта. «Меня, от имени царя, пригласили на большую ассамблею, долженствовавшую происходить в почтовом доме. Царь с царицей прибыли туда со всем двором в пять часов вечера, по возвращении с катанья в санях, из коих в каждых помещается от 12 до 15 человек. Для царицы и прочих придворных и просто приглашенных дам имелся отдельный покой с довольно изящно накрытым столом, куда не входил ни один мужчина, кроме тех, которые прислуживали царице и ее детям».
А в Великобритании уже почти сто лет супруги, прожившие в браке 50 лет, получают по почте открытку, подписанную лично королем или королевой.
Вложения
__________________
Дайте мне еще шампан бокальского))))
Андрей, приветики с 7 утра на ногах, рабочая суббота какая то)) книжку читаю Антон Чиж - по стилю очень на Акунина похож)) нравится)) холодные сердца называется))) ты как?)
__________________
Дайте мне еще шампан бокальского))))
Последний раз редактировалось Oksnia; 24.01.2015 в 15:37.
не слышал такой байки
