Дай вам волю, поизбираете абы кого. Чалый о том, почему власть за выбор, но без народа.
Цитата:
|
Главное достижение последних нескольких месяцев в Беларуси в том, что произошло обнажение самых глубинных, мировоззренческих вещей. О том, что народ — это объект манипуляции или искренней любви, и о популярности у власти ненаучных теорий заговора рассуждает аналитик Сергей Чалый в 404-й передаче «Экономика на пальцах».
|
Когда любимая всё
Чалый предполагает, что он едва ли не последний так внимательно следит за риторикой официальных лиц:
— Должен сказать им большое человеческое спасибо. Спасибо, что они продолжают говорить. Это дает удивительную возможность получить окно в их мир.
Сегодня это «окно» в мир от главы КГБ Ивана Тертеля. Этот мир существует ради заговора против Беларуси, уверен Тертель. Говоря про геополитический передел мира, он заявляет: «Казалось бы, нас 9,5 миллиона жителей, нет выхода к морю, небогатая на природные ресурсы, только калийные удобрения и лес. Казалось бы, что к этой маленькой стране? Но мы на разломе интересов Востока и Запада. Польша называет нас своим „подбрюшьем“. Россия нас называет „Смоленские ворота“, прямой выход к Москве. Кто будет контролировать Беларусь, тот будет доминировать в регионе. Если Россия здесь будет доминировать — это будет серьезный удар по Украине. Мы находимся в центре разделения мира».
— И действительно, у нас уже нет ни одной дружеской страны. Разве что Китай — но он скорее безразличен к нам. Россия — это frenemy: то ли друг, то ли враг, причем вынужденный, вроде соседа по коммунальной квартире, — комментирует Чалый.
Интересно, что работники не выказывают особого пиетета к главе КГБ и не боятся оппонировать ему и поддерживать аплодисментами того, кто это делает.
Аналитик обращает внимание на то, что у всех трех спикеров, пытающихся вдолбить, как сказал Лукашенко, в голову народа свою картину мира, это не выходит — ни у Кочановой, ни у Тертеля, ни у самого Лукашенко.
— Кажется, что говорят они примерно об одном и том же. Но на самом деле это разные истории. Я на основе высказываний Лукашенко когда-то делал вывод о донаучности его экономических убеждений. Аналогично можно сделать вывод относительно политических воззрений властей Беларуси и мотивации, которая заставляет эти убеждения транслировать.
Он говорит, что есть рабочая гипотеза: нынешнее представление Лукашенко о том, что происходит в мире, это защитная реакция, вытеснение. Это способ справиться с когнитивным диссонансом. Он не может поверить в то, что народ его разлюбил, что «любимая» решила уйти к другому. И начинается обычный набор реакций вроде «ты никого не найдешь лучше меня», «я же к ним съездил, поговорил — они тебя недостойны».
— Правда, чтобы поговорить, пришлось сперва всех посадить, но это не очень важно. Главное — убедиться, что все недостойны «любимой». Важно убедить себя, что это не она решила уйти, это ее кто-то настраивает, ей задурил голову какой-то коварный соблазнитель, пользуясь адскими технологиями. И подружки плохо на любимую влияют. Наговорили всякого про меня, а я не такой — так что давай перевернем страницу, — отмечает Чалый.
А дальше история начинает обрастать деталями. Известно, как отличить вранье от правды: у вранья избыточное количество подробностей. Поэтому нам не просто говорят про некие происки врагов, а появляются бесконечные перехваты информации, заявления спецслужб, нагромождение диких доказательств — лишь бы не признаться себе, что тебя разлюбили.
Имитация ради манипуляции
При этом Лукашенко в собственном представлении — былинный богатырь Святогор, который черпает силы, касаясь земли, продолжает Чалый. И ему не нужны посредники, не нужны партии, консультанты.
— Он общается напрямую с народной стихией, которая его когда-то вознесла на пьедестал. Тогда, в начале его политической карьеры, это реально была волна, была энергия, и тот, кто ее почувствовал, требует такого на постоянной основе. А дальше любви хочется, но ты готов прилагать для этого все меньше усилий. И тогда вокруг появляются консультанты, тогда для создания иллюзии любви тебе требуется специально отобранный народ, который задаст специально подготовленные вопросы и изобразит заранее отрепетированное обожание.
Еще одна ипостась имитации — попытка повторить действия оппонента. Выходят женщины с цветами? А мы женский форум проведем. В итоге рождается шутка о том, как Мисс Беларусь в исполнении власти превращается в игуменью Гавриилу.
Есть масса способов справиться с когнитивным диссонансом, есть — продуктивные, есть — непродуктивные. И путь имитации — непродуктивный. Это вынужденная вещь. При этом Чалый уверен: многие из тех, кто транслирует эту картину мира, сами в нее не верят. Это именно механизм выражения лояльности.
— Чтобы быть у власти сейчас, надо сознательно разделять этот абсурд, выстроенный вокруг человека, пытающегося вытеснить из своего сознания неприятные факты.
Так что упоминание Натальей Кочановой фейкового плана Даллеса, ставшее мемом, — системный элемент, уверен эксперт.
— Одно дело постправда, когда все на грани, и неизвестно, где истина. Вот Тертель цитирует закрытый доклад западных спецслужб, где якобы говорится, что Беларусь проявила эффективную политику исходя из экономических возможностей по борьбе с пандемией. Ни подтвердить, ни опровергнуть этот факт мы не можем. Тут смущает не содержание послания, а сам факт ссылки на него. Почему мы должны в качестве
авторитетного источника принимать какие-то секретные доклады чужих спецслужб? Мы что, сами не можем оценить, насколько хорошо прошли первую волну? Но с планом Даллеса все однозначно: это фейк.
Продолжая тему прошлой передачи, где мы говорили о том, как власть пытается создать легитимность без реальных выборов, то есть выбирая народ для вручения главе государства скипетра и державы из самих себя, эксперт напоминает российский термин «имитационная демократия», «управляемая демократия».
— Считалось, причем людьми с вполне интеллигентским бэкграундом, что если народу дать выбирать, он выберет что-то не то. Фашистов выберет. Так что лучше выбор за него сделаем мы. Лукашенко сам оговаривался, что выборы проведем, а власть — не отдам. В его понимании это реально разные вещи: у власти иной источник. Власть — это не когда большинство народа выбрало тебя на какой-то короткий срок выражать их интересы. Это то, что берется волей, силой, может, даже насилием, как сейчас, как это было в период референдума 1996 года. Процедуру подсчета нельзя пускать на самотек, она — часть процесса, часть мироустройства, в котором былинный герой лучше знает, как должно быть. То есть представление об общем благе формируется не суммированием представлений отдельных людей об индивидуальном благе, а кто-то один решит это за других, — рассказывает Чалый.
Власть для него — это не когда большинство народа выбрало тебя на короткий срок выражать их интересы. Это то, что берется волей, силой, может, даже насилием
И когда Лукашенко говорит: «Я буду драться за эту страну. У меня больше, кроме нее, ничего нет», это он говорит не о стране и не о народе — о власти и о себе в этой системе, уверен эксперт.
— А если дать народу выбор — может случиться беда, уверен он, и выстраивает систему управляемой демократии, стараясь соблюсти некие приличия. А то поизбирают себе всяких «незнакомых президентов». Зачем, если есть знакомые? — иронизирует Чалый.
Интересно, что многие вертикальщики верят, что и в других странах система власти устроена так же, продолжает аналитик. Просто у тех — пиар лучше, как у той морской свинки, которая людям симпатичнее крысы именно из-за лучшего пиара.
— Тертель так прямо и говорит: «Я считаю, что демократия — это политтехнология». Притом что сам термин «политтехнология» нигде, кроме постсоветского пространства, больше не используется. На Западе под этим понимается совершенно иное — организация избирательного процесса с точки зрения мобилизации людей, распространения информации и т. п. Никто там не пытается промывать мозги, тем более что это невозможно в условиях свободного рынка СМИ, огромного количества экспертов, партий, — отмечает Сергей Чалый.
Простой рецепт: дайте два
— Из представления о том, что мы лучше знаем, как все устроено и как все работает, возникает стремление воспользоваться некоторыми рецептами, не пытаясь понять, как и в каких случаях они работают, — говорит эксперт.
Он цитирует Льва Львовского из BEROC, который написал: «План реформ Головченко можно сравнить только с визитом Лукашенко в СИЗО КГБ. Осуществлять реформы „из учебника 1−2 курса“ — самое большое унижение для действующего правительства. Это фактическое признание, что <> никакого „особого пути“ у экономики нет и надо делать то, что говорят и пишут в учебниках экономисты. Ещё большим унижением будет тот факт, что большая часть этих реформ у них провалится: учебник они открыли сразу на нужной главе „как увеличить ВВП в падающей экономике“ и забыли прочитать предисловие. А в нём-то и было написано, что для любых реформ требуются работающие институты: институт права, частной собственности, базовые права человека. Эти реформы правительство хочет делать, исключительно чтобы сберечь бюджет, но на самом деле они нужны для увеличения роста в будущем, вложив в них чуть больше прямо сейчас».
— Это неофитство, с которым западный человек приезжает на Восток и спрашивает, мол, как тут у вас все устроено, как мне достичь просветления. Ему нужен готовый рецепт, результат, и не интересует путь, — продолжает Чалый. — Но надо не просто знать рецепт, но быть готовым его принять. Это у нас еще с петровских времен: Петр I после проведения некоторых реформ и заимствования технологий говорил, мол, нам пока Европа нужна, а потом мы к ней повернемся задом. Так и у нас. Нам только рецепт нужен. Не нужны нам учебники первого-второго курса, не нужен ваш ужасный либерализм, вашингтонский консенсус, и все остальное, начиная с Адама Смита с его невидимой рукой рынка, хватающей нас за горло. Там, мол, голый эгоизм, а мы печемся об общем благе.
Это впечатление тех, кто собственно Адама Смита не читал, а читал брошюру «Что средний пропагандист должен знать про Адама Смита», аргументирует эксперт.
— Так вот, главный труд Адама Смита — «Теория нравственных чувств». Он был моральным философом, а вовсе не тем идиотом, которого вы себе воображаете. Он выводил коллективное благо из индивидуального стремления к благу. Рынок, демократия, либерализм — они основаны на том, что человек имеет право сам определять, что ему нужно для счастья. Как в микроэкономике из теории максимизации полезности выводится все, включая кривые спроса и прочее. Этот эгоизм — просто стремление к счастью. И рынок — тот механизм, с помощью которого гармонизируются интересы людей и получается общее благо. Противоположная теория: мы лучше знаем, что такое общее благо, и якобы именно ему должны быть подчинены индивидуальные интересы. В политике — аналогично, — подчеркивает аналитик.
Но если общество устроено по-другому институционально, самые проверенные рецепты работать не будут. Это известная история о том, как к экономике неплатежей пытались применить то кейнсианство, то монетаризм, рассказывает он.
— Что-то у нас инфляция высокая и ВВП падает — давайте бороться монетарными методами, раз уж инфляция — монетарный феномен. Давайте зажмем денежное предложение. Ой, инфляция не снижается, а ВВП падает еще сильнее. Раз ВВП падает, давайте стимулировать спрос. Ой, что-то и ВВП не растет, и инфляция разгоняется. Почему же рецепты не работают?! Да потому что ситуация у вас другая! И для начала надо понимать, как все функционирует.
У людей, живущих в мире конспирологии, политтехнологий и плана Даллеса, свой взгляд на все, отмечает Сергей Чалый. К примеру, Юрий Воскресенский в одном из первых интервью говорит про методички Шарпа и эриксоновский мягкий гипноз. Милтон Эриксон получил мировое признание как крупнейший психотерапевт-практик, чья модель стала одной из основ нейролингвистического программирования. Его метод гипноза отличается от классического своей недирективностью: терапевт не дает клиенту инструкций и указаний, а помогает ему войти в транс и сместить фокус внимания из внешней среды на внутренние переживания.
— А если из гуманистической теории, из НЛП, на постсоветском пространстве взяли самую грязь — пикап, черный пиар, политтехнологии, то виновато в этом не НЛП. Вы виноваты. А спецслужбы выбирают именно это и на этом строят свои представления о мире. Но если обыватель верит в теорию заговора — это его личная проблема, а когда это становится чуть ли не официальной идеологией, мы понимаем, что это сознательный выбор.
Так что, продолжая аналогию семейной жизни, можно сделать вывод, что для завоевания женщины достаточно овладеть технологиями пикапа, говорит аналитик. А можно противопоставить этому искренность и любовь.
— Какое-то время даже будет казаться, что результат похож. И там, и там ты получил желаемое. Но дальше что? На долгосрочном временном интервале разница между манипуляцией и искренностью очевидна. Ставка на лишение субъектности, на то, что человек — лишь объект твоих действий, а не личность со своими интересами, идеями, ценностями — это своеобразный путь. Так и с народом.
На долгосрочном временном интервале разница между манипуляцией и искренностью очевидна.
Эксперт сравнивает позицию властей с прогрессорами у братьев Стругацких, с акторами у Щедровицкого: люди не мыслят, мыслят только акторы, а управлять должны те, кто мыслит. Идея в том, чтобы навязать народу свое представление о том, как ему лучше. Но вся наша история показывает, что это не работает.
— Стремление получить простой рецепт рождает полную кашу в голове. Они берут рецепты, которые где-то работали, но только потому, что применялись они в определенных условиях и сработали, потому что делались с любовью к своему народу, а не с недоверием и презрением. В итоге сложные вещи игнорируются и максимально упрощаются, и мы делаем вывод: идет борьба за ресурсы, и Беларусь оказалась востребованной как сакральный «центр Европы» («Все равно Беларусь будет востребована как страна. Это центр Европы, центр цивилизации. Географический центр под Полоцком. Я не выдумываю», заявляет Лукашенко). И тот, кто владеет центром Европы под Полоцком, правит миром… Я фактически перефразировал слова Маккиндера (британский профессор начала ХХ века. — Прим. ред.), который говорил, что тот, кто владеет Хартлендом, «осью истории», тот владеет Евразией. И это бред, как в это можно сейчас верить? — недоумевает Чалый.
Нереальная реальность
— Вот рецепт катастрофы: когда есть каприз одного человека, есть нежелание прорабатывать когнитивный диссонанс, и все, включая спецслужбы, работают на это. Они живут в своем мире, полностью закуклившись, оторвавшись от реальности, — говорит эксперт.
Реальность эту Лукашенко обрисовал еще 16 сентября, это те самые семь этапов сценария по уничтожению Беларуси. Там упоминается, к примеру, «сеть фондов по поддержке так называемой демократии».
— То есть люди не могут представить себе, что не всегда у нас идет игра с нулевой суммой, где если кто-то выиграл, то кто-то должен проиграть; если кто-то заработал, значит кого-то обманули. Они не могут себе представить, что продвижение демократии для США — вполне идеалистическая штука, потому что они считают, что демократические страны представляют меньшую угрозу мировому порядку, чем недемократические. Поэтому продвижение демократии выгодно США, — аргументирует Чалый.
Далее Лукашенко вспоминает борьбу с тунеядцами: «Вспомните, как на примере известного декрета № 3 были опробованы методы так называемого социального протеста. Именно из таких протестов впоследствии выделились и раскрутились десятки блогеров, которые через YouTube и Telegram-каналы стали промывать мозги различным социальным группам, подкупая их якобы борьбой за народные интересы».
— Какое может быть «промывание»? Вы же сами это многократно пытались сделать, только у вас кроме YouTube и Telegram целое телевидение есть, которое все смотрели, газеты! И у вас при всем этом не получается мозги промывать. Но вы верите, что есть какие-то дьявольские технологии, которых мы пока не достигли, — недоумевает Чалый.
Он напоминает, как президент приезжает в больницу и говорит: вот он я, какие у вас вопросы и претензии? Высказывайте, мол!
— Но так не работает! Так высказываются челобитные, политика так не делается. Это в сознании былинного богатыря не должно быть каких-то политических субъектов, кроме него. Есть он и народ, который имеет право в индивидуальном порядке подать челобитную.
Дальше претензии еще более абсурдные. «Специально созданный под выборы „молодежный блок“ под предлогом выдвижения кандидатов в парламент активно формировал настроения недовольства в различных социальных группах. В этих целях эксплуатировалась на первый взгляд неполитическая тематика: закон об отсрочках, распределение студентов, легализация наркотиков, известная тема 328-й статьи Уголовного кодекса и так далее», — заявляет Лукашенко.
— Удивительно, как в совершенно обычных вещах можно видеть злую волю, заговор, бог знает что… — удивляется Чалый.
Далее Лукашенко рассказывает, как «зарубежные стратеги тщательно подбирали ключи к каждому социальному слою в Беларуси, создавая „героев“ для разных целевых аудиторий».
— Что значит «создание героя»? Желающих стать героями всегда сотни, а становятся — единицы. И определяют это не технологии, и не YouTube, и не телеграм-канал — их гигантское количество, а популярными становятся единицы. Потому что фильтр — те самые люди, к которым они обращаются, а не ваши представления о народном благе, о народных интересах, — говорит аналитик.
Затем Лукашенко критикует «тактику парада пикетов» (очереди при сборе подписей) и заявляет, что «объединенный штаб построил свою тактику на эксплуатации женского образа, традиционно почитаемого белорусами, но в этот раз он приобрел новые балаганные формы».
— Секундочку! Вы же только что были уверены, что народ не проголосует за женщину! И Конституция не под нее. И согнется она. Вы определитесь: женщина не может и ставка на патриархальный образ или женщина — образ «традиционно почитаемый», — говорит Чалый.
— В итоге власть смотрит в мир через кривое стекло и видит то, чего там нет, видит худшее — в лучшем. Поверить, что кто-то действует искренне, власть не в состоянии. И все это базируется на представлении о том, какие же наши люди, какой наш народ. Или у вас гуманистическое представление о модели человека, или вы верите, что народу нужна чарка и шкварка, а ваши проблемы только в том, что пришел более удачливый кукловод и отобрал у вас народ. И эта разница — мировоззренческая, религиозная по сути, — подчеркивает эксперт.
Власть смотрит в мир через кривое стекло и видит то, чего там нет, видит худшее — в лучшем
В итоге ценностный раскол столь глубок, что даже выбор правильных всебелорусов, которые смогут дальше править, уже не определяет стратегию. Выбор сузился до двух человек, и Лукашенко заявляет: «Пока последний омоновец и врач настоящий не скажет: „Все, Лукашенко, ты свое дело сделал“, до тех пор я буду драться за эту страну».
— Я так понимаю, что эти двое — личный охранник и личный врач. Последние и настоящие. Я бы предложил не городить структуры времен КПСС, не заниматься приданием статуса Всебелорусскому собранию. Придайте конституционный статус охраннику и врачу. Как они скажут, так и будет. Только дайте нам возможность с ними поговорить, сформировать их мнение относительно того, сделал ли Лукашенко все, что мог, для страны, а дальше спасибо мы сами, или нет. Это будет самая простая, красивая и демократичная конструкция, которая только возможна, — резюмирует Чалый.
Брест передаёт привет. 
